Что скажу — приеду.
Я продолжила читать. *** Запись спустя год.
Мне тридцать один. «Жду.
Ты не звонишь.
Думаю — может, самой позвонить, сказать: приезжай, у меня для тебя кое-что есть.
Но когда я звоню, ты говоришь так холодно.
Боюсь, ты откажешь.
Боюсь услышать в голосе раздражение.
Подожду ещё год».
Тридцать три. «Ирина, наверное, уже взрослая.
Ходит в садик?
Или ты наняла няню?
Ты не рассказываешь.
Фотографии не присылаешь.
Я смотрю на старые — там тебе три года.
Ты сидишь у меня на коленях.
Улыбаешься.
Когда ты перестала улыбаться мне?» Я закрыла глаза.
Мама звонила.
Раз в год, в мой день рождения.
Говорила: «С днём рождения, дочка».
Я отвечала сухо.
Через минуту кладу трубку.
Думала — ей неинтересно.
Раз в год — это ли интерес?
Это просто формальность.
Обязанность.
Галочка в календаре.
А она плакала после этих звонков.
Я не знала.
Следующая запись.
Тридцать пять лет. «Хотела приехать сама.
Привезти подарок.
Купила билет на поезд.
Ивано-Франковск.
Восемнадцать часов.
Стояла на вокзале с сумкой.
И не села в поезд.
Гордость.
Та самая гордость, которую ты унаследовала от меня.
Вернулась домой.
Положила коробку обратно в шкаф.
Сказала себе — в следующем году.
В следующем году ты позвонишь сама».
Я не позвонила.
Ни в тот год, ни в следующий.
В дверь постучали.
Я вздрогнула. — Ольга?
Ты дома?
Тётя Нина.
Соседка.
Жила напротив сорок лет.
Знала маму лучше меня.
Она вошла с тарелкой пирожков.
Увидела меня на полу с письмом в руках. — Значит, нашла, — тихо сказала она. — Знали? — Знала.
Валя рассказывала.
Тётя Нина села на край кровати.
Тяжело вздохнула. — Она ждала тебя каждый год.
В июне, на твой день рождения.
Прибиралась за неделю.
Пекла пироги.
Говорила мне — вдруг Оля приедет.
Вдруг в этом году приедет. — Она мне не звонила.
Не приглашала. — Звонила.
Раз в год.
Ты же знаешь.
Я знала.
Мама звонила.
Говорила «с днём рождения».
А я ждала другого.
Ждала, что она скажет — приезжай, дочка, я скучаю.
Она так не говорила.
И я решила, что ей всё равно. — Она плакала после этих звонков, — сказала тётя Нина. — Весь день.
Я слышала через стенку.
Внутри меня что-то порвалось.
Мама плакала.
Каждый год.
А я думала — ей наплевать. — А эту коробку, — тётя Нина кивнула на подарок, — она каждый год доставала.
Ставила на стол в твой день рождения.
Весь день она там стояла.
А вечером убирала обратно.
Двенадцать раз так было.
Двенадцать лет.
Двенадцать дней рождения.
Двенадцать раз мама доставала коробку с кольцом.
Ждала звонка.
Ждала, что я скажу — мама, я еду.
И двенадцать раз убирала обратно в шкаф. — Почему сама не приехала? — спросила я.
Тётя Нина долго смотрела на меня. — А ты бы приняла?
Я хотела ответить «да».
Но вспомнила себя.
Вспомнила, как злилась на мать.
Как считала её холодной.
Как не хотела её видеть.
Как говорила Ирине — бабушка далеко, ехать долго, в следующий раз.
Тётя Нина ушла.
Я осталась одна с письмом. *** Ирина сидела рядом.
Молча наблюдала, как я читаю.
Запись.
Мне тридцать восемь. «Была у врача.
Сердце.
Говорят — берегите себя.
Не волнуйтесь.
Не поднимайте тяжёлого.
Смешно.
