Алексей в этот момент прилёг у моих ног.
Его дыхание звучало громко, словно шум прибоя.
Но хвост всё так же бился о пол — раз, два, три — словно отсчитывал счастливые мгновения.
А затем… настал тот самый день.
Ольга ворвалась в приют, не дождавшись звонка.
Её косы были растрёпаны, глаза слезились и покраснели. — Тамара, — прошептала она, крепко сжимая мою руку. — Он уснул.
И больше не проснулся.
Но… он улыбался.
Я понимаю, это кажется нелепым, но он действительно улыбался.
Я обняла её.
В голове звучала фраза, которую, наверное, Алексей хотел произнести в последний раз: «Спасибо.
Я был счастлив».
Теперь, когда в приюте спрашивают: «А щенки есть?
Мне только щенка!» — я молча веду их к пожилым собакам.
Показываю тех, чьи лапы уже не так ловки, а глаза — словно старинные письма, написанные дрожащей рукой. — Вот, — говорю, кладя ладонь на спину седого пса. — Это не «остаток».
Это душа, которая ждала вас всю жизнь.
Потому что новый дом — это не всегда начало.
Иногда это способ позволить кому-то уйти из жизни, зная: его любили.
И в этом — больше радости, чем в любом щенячьем лаем.
А в моём кармане до сих пор хранится розовая ленточка.
Ольга подарила её мне в тот день.
И каждый раз, когда я её достаю, мне кажется, что слышу стук хвоста о пол.
Раз, два, три.
Как метроном счастья.
