Через семь дней Дмитрий передал свою комнату знакомому по колледжу — Алексею.
Алексея не смущала даже перспектива жить рядом с истеричной свекровью. — Я раньше жил в общежитии с душем на этаже, — с усмешкой рассказывал он. — После этого любые неудобства кажутся пустяком.
Тем временем Ольга и Дмитрий занимались оформлением ипотеки.
Банк дал добро на их заявку.
Они остановили выбор на небольшой новостройке в соседнем районе.
Первоначальный взнос удалось собрать с большим трудом, благодаря сбережениям и подработкам Дмитрия.
Переезд прошёл очень скромно — всего два рюкзака, пара пакетов и швабра.
Однако теперь эта квартира была именно их.
Мебель собирали по частям: диван достался от тёти Ольги, стол нашли на свалке, Дмитрий самостоятельно зачистил и перекрасил его.
Постепенно их жильё становилось всё более живым — пусть и несовершенным, но родным. *** Прошло два года.
В квартире Ольги и Дмитрия уже не чувствовался запах свежей штукатурки — теперь пахло по утрам кофе, мятой с балкона и детским кремом.
Да, именно детским: их сын Лёва появился на свет весёлым, шумным и совершенно не по плану.
Однако теперь Ольга с улыбкой думала, что никакие «планы» не сравнятся с его маленькими пальчиками и звонким смехом.
Жили они по-прежнему скромно — платили ипотеку, экономили, покупали одежду на распродажах.
Но этого им было достаточно.
Достаточно друг друга и того, что каждый вечер они засыпали, не боясь, что за стеной кто-то подслушивает, осуждает или разрывает их мир на части.
Тамара Сергеевна пыталась установить связь.
Она звонила с чужих номеров, писала в соцсетях, а однажды даже передала записку через Алексея.
В записке были слёзы, упрёки и просьбы.
Но Дмитрий не стал отвечать.
Он не таил обиды — просто не видел смысла возвращаться туда, откуда с трудом выбрался.
Старший брат Владимир так и не появился.
Он писал лишь раз в полгода коротко: «Жив. Работаю. Всё стабильно.» Ему хватило совместной жизни с матерью, чтобы вычеркнуть её из круга своих контактов.
Алексей продолжал проживать в квартире с Тамарой Сергеевной.
Он не вступал в конфликты, но и не стремился завести дружбу.
Был спокойным и сдержанным, и этого оказалось достаточно, чтобы она успокоилась.
Иногда он писал Дмитрию короткие сообщения: «Жива. Бабушкины сериалы смотрит. Спокойна, как сфинкс.»
Ольга больше не вспоминала ту сцену с тестами.
Только иногда, убирая мусор, машинально завязывала пакет чуть крепче.
На всякий случай.
Сейчас у них была иная жизнь.
Настоящая.
Со слезами, ночными кормлениями и ипотекой, которая висела над ними.
Но эта жизнь — их собственный выбор.
Не идеальная.
Не богатая.
Зато — своя.
