Маме помоги.
И он ушел.
Входная дверь с грохотом захлопнулась, затем раздался звук мотора, и машина покинула двор.
Игорь обратился к матери: – Мам, ты в порядке? – В порядке, – ответила она, снова взявшись за нож. – Давай закончим с салатами.
К семи часам приехала Наташа с мужем.
Владимир сразу направился на кухню, засучил рукава: – Тамара Ивановна, скажите, что делать? – Спасибо, Владимир. Может, нарежешь мясо для горячего блюда?
Наташа обняла мать и прошептала: – Опять?
Тамара кивнула.
Дочь стиснула зубы, но промолчала.
За два года брака она научилась скрывать свои чувства.
Хотя Тамара видела – внутри всё кипит, вся в неё. – Мам, может, не стоит? Отметим без него весело. – Родители твоего отца приедут.
Неудобно. – Перед ними-то как раз удобно, – пробормотала Наташа, но Тамара сделала вид, что не услышала.
К восьми подъехали свекры.
Людмила Ивановна, мать Алексея, сразу спросила: – А где Алеша? – С друзьями. Обещал вернуться к полуночи.
Свекровь поджала губы: – Мужчины, что с них взять.
Мой тоже такой был, царство ему небесное.
Но не пил.
Алексей действительно не пил.
Это было единственное, за что Тамара могла быть благодарна.
Но разве отсутствие одного недостатка компенсирует все остальное?
Свекор, Сергей Анатольевич, молча прошёл в гостиную, включил телевизор.
Он обычно редко говорил, предпочитая молчать.
Тамара порой думала – может, Алексей вырос таким, потому что отец никогда не был примером участия в семейной жизни.
За стол сели в девять.
Тамара старалась поддерживать разговор, но мысли уносились далеко.
Ей представлялся Алексей, смеющийся с друзьями, рассказывающий шутки, чокающийся рюмками.
Там он другой – весёлый, внимательный, душа компании.
Дома эта сторона Алексея появлялась редко. – Бабушка, расскажи, как вы с дедушкой раньше Новый год встречали? – попросил Игорь, явно пытаясь разрядить атмосферу.
Людмила Ивановна оживилась: – Ой, внучек, весело было!
Вся улица собиралась в чьём-нибудь доме.
Твой дедушка играл на гитаре, пели песни до утра. – Папа тоже играет на гитаре, – заметила Наташа. – Только дома этого не видно.
Наступила пауза.
Владимир покашлял, потянулся за салатом: – Тамара Ивановна, оливье получился потрясающим! – Мама всегда вкусно готовит, – поддержал Игорь. – Папа просто не ценит. – Игорь! – одернула Тамара. – А что? Это же правда.
Людмила Ивановна вздохнула: – Алеша всегда был… своевольным.
Я говорила ему, что семью нужно ценить, но он весь в моего отца – тот тоже ставил друзей выше родных.
Это было неожиданное признание.
За двадцать три года свекровь ни разу не критиковала сына при Тамаре. – Может, позвоним ему? – предложил Сергей Анатольевич. – Пусть приезжает. – Не надо, папа, – покачала головой Тамара. – Он сам решил.
Время тянулось медленно.
Включили телевизор с новогодней программой, но никто особо не смотрел.
Наташа с Владимиром тихо переговаривались, Игорь уткнулся в телефон, свекры дремали в креслах.
В одиннадцать Тамара начала накрывать стол к полуночи – достала шампанское, фрукты, конфеты.
Руки дрожали.
Не от волнения – от решения, которое зрело внутри весь вечер.
Телефон зазвонил в половине двенадцатого.
Алексей. – Тамар, я задержусь.
Здесь такое веселье, не могу уйти!
Вы начинайте без меня. – Алексей, твои родители здесь.
Дети. – Ну и что?
Они поймут.
Не маленькие. – Я тоже поняла, – тихо сказала Тамара. – Что?
Не слышу, тут музыка громкая! – Ничего.
Веселись.
Она отключилась, не дожидаясь ответа.
Наташа смотрела на неё с другого конца комнаты.
Тамара кивнула дочери – всё в порядке.
Но внутри что-то сломалось.
Последняя соломинка, которая держала их брак, треснула.
Не осталось ни злости, ни обиды.
Только ясность. – Давайте встречать! – подняла бокал Тамара. – За новое! – За новое! – поддержали все.
Часы пробили полночь.
По телевизору звучал гимн, за окном взрывались салюты.
Игорь обнял мать: – С Новым годом, мам.
Всё будет хорошо. – Знаю, сынок.
Теперь знаю.
Наташа подошла с другой стороны: – Мам, ты что-то решила?
Тамара посмотрела на дочь, потом на сына, на Владимира, на свекровь.
Все ждали ответа. – Да.
Решила.
Людмила Ивановна встала с кресла, подошла к невестке: – Правильно, милая.
Давно пора было.
Я сорок лет терпела, а ты не повторяй моих ошибок.
