– Салаты сама приготовь!
Я с друзьями договорился, приду только к полуночи, – Алексей, застегивая рубашку перед зеркалом, даже не обернулся к жене. – Подожди, мы же вместе планировали встретить Новый год.
Дети приедут, твои родители… – Родители? – он резко повернулся. – Мои родители поймут.
А дети взрослые, без папочки справятся за столом.
Тамара села на край кровати.
В груди разливалась знакомая тяжесть.
Сколько раз за двадцать три года брака она испытывала это чувство – словно становишься невидимой, растворяешься в воздухе. – Алеша, ну хотя бы до десяти останься с нами.
Потом пойдешь к друзьям. – Не начинай, Тамар.
Каждый год одно и то же.
То тебе не так, то иначе.
Илья с Олегом собираются раз в год, не каждую пятницу.
Она понимала, что спорить бесполезно.
Алексей уже принял решение, и переубедить его было невозможно.
Тамара поднялась и направилась к двери. – Куда? – позвал муж. – На кухню.
Салаты резать.
Сам же сказал.
В коридоре она остановилась, прислонившись к стене.
В памяти всплыл прошлый год – тогда он тоже ушел, вернулся к двум ночи, пьяный и веселый.
А она сидела с его мамой, которая оправдывала сына: «Мужчинам нужна свобода, Тамарочка.
Ты же понимаешь.» Понимала.
Очень хорошо понимала.
На кухне уже стояли пакеты с продуктами – купила вчера после работы.
Алексей даже не предложил помочь донести, хотя видел, как она несла все из машины.
Он просто сидел на диване, листая телефон.
Тамара достала разделочную доску, начала чистить картошку для оливье.
Руки двигались автоматически – за столько лет можно было готовить с закрытыми глазами.
В окне отражалось её уставшее лицо с мелкими морщинками у глаз.
Когда она успела так постареть?
Телефон завибрировал.
Пришло сообщение от дочери Наташи: «Мам, мы с Владимиром приедем к семи.
Папа дома?» «Пока дома.
К полуночи обещал быть,» – ответила она.
Три точки появлялись и исчезали несколько раз.
Потом пришло короткое: «Ясно.» Наташа всё понимала.
В прошлом году, когда отец не появился к полуночи, она прямо сказала: «Мам, зачем ты это терпишь?» Но что ответить двадцатилетней дочери?
Что привыкла?
Что боишься остаться одна?
Что уже поздно что-то менять?
Из спальни донесся голос Алексея – говорил по телефону: – Да, Иль, всё в силе!
Конечно, приеду.
Нет, дома неинтересно, каждый год одно и то же.
Салаты, телевизор…
Скукота!
Нож выскользнул из рук, звякнув о раковину.
Тамара подняла его, промыла под струёй воды.
Скукота, значит.
А то, что она неделю составляла меню, искала новые рецепты, хотела удивить – это не учитывалось.
В дверях появился младший сын Игорь.
Восемнадцать лет, точная копия отца в молодости – такие же карие глаза, упрямый подбородок. – Мам, помочь? – Огурцы можешь порезать для салата.
Игорь взял нож и встал рядом.
Молчали несколько минут, работая. – Папа опять к друзьям собрался? – Откуда знаешь? – Слышал, как по телефону говорил.
Каждый год так.
Тамара посмотрела на сына.
В его голосе не было осуждения, лишь констатация факта.
Привык, как и все они. – Игорь, а как ты думаешь… – она замялась, не зная, как задать вопрос. – Что думаю? – Нормально это?
Что отец на Новый год уходит?
Сын пожал плечами: – Не знаю, мам.
У Алексея отец ушёл два года назад.
У Тамары родители ругаются каждый день.
А вы хотя бы не ссоритесь.
Не ссорятся.
Потому что Тамара молчит.
Всегда молчала – когда он задерживался на работе, хотя знала, что никакой работы нет.
Когда отменял семейные планы ради друзей.
Когда забывал про годовщины, дни рождения, важные даты.
Алексей зашёл на кухню, уже одетый – в чёрные джинсы и ту самую синюю рубашку, которую она подарила на его сорокалетие. – Я поеду пораньше.
Там с парковкой проблемы будут ближе к вечеру. – Сейчас только четыре часа. – Ну и что?
Заодно Илье помогу накрыть стол.
Тамара медленно повернулась к мужу.
В груди поднималась волна – не злости, нет.
Усталости.
Бесконечной, накопленной годами усталости от его равнодушия. – Илье поможешь.
А мне? – Ты справишься.
Всегда справлялась.
Он чмокнул её в щёку – привычный поцелуй, пустой жест.
От него пахло дорогим одеколоном, тем самым, что она подарила на день рождения. – Пока, сын.
