На следующий день Елена настояла на разговоре втроём.
За столом свекровь сидела с выпрямленной спиной, словно готовясь к допросу. Виктор молчал, и первой заговорила Елена:
— Ирина Петровна, банк сообщил о попытке снять деньги с моей карты. Пин-код знали только вы. Мне нужно понять, зачем вы это сделали.
Свекровь побледнела, а затем её глаза наполнились злостью.
— Ты осмеливаешься обвинять меня? Я всё для вас делаю, а ты… неблагодарная!
— Меня обвинять не в чем? — Елена положила на стол одну из квитанций. — Тогда объясните, что это?
Ирина Петровна вздрогнула.
— Ты лазила в моих вещах?! — вскрикнула она. — Как ты смеешь!
Виктор оставался с каменным выражением лица.
— Мама, это правда? У тебя долги?
Она отвернулась.
— Немного. Совсем чуть-чуть. Я думала, что сама рассчитаюсь.
— Сколько? — голос Виктора прозвучал ледяным.
Ответ прозвучал шёпотом:
— Полмиллиона.
Для Виктора это стало ударом. Елена заметила, как он сжимает кулаки, сражаясь с собой.
— Почему ты молчала? — смог он выдавить из себя.
— Не хотела тебя обременять, — прошептала свекровь. — А у этой… — она кивнула в сторону Елены, — деньги есть. Я думала, она не пострадает.
Елена ощутила, как что-то рвётся у неё в груди.
— Значит, вы считали нормальным украсть у меня?
— Это не кража! Мы семья! — вспыхнула свекровь. — Всё общее!
— Нет, — твёрдо произнесла Елена. — Общее — это то, что мы обсуждаем вместе. А тайно забирать чужие деньги — это предательство.
Виктор закрыл лицо руками.
После этого разговора жизнь в квартире изменилась. Елена перестала доверять свекрови. Виктор метался между женой и матерью, не зная, на чью сторону принять решение.
Но однажды вечером он сказал:
— Елен, я понял. Ты права. Мама переступила черту. Нам нужно съехать.
Елена почувствовала, как с плеч свалилась тяжесть.
Переезд оказался трудным. Съёмная квартира была тесной и без ремонта. Но впервые за долгое время Елена ощутила свободу.
Свекровь же осталась одна со своими долгами. Виктор помогал ей по мере возможностей, но уже на расстоянии.
Прошло полгода. Елена с Виктором арендовали двухкомнатную квартиру и начали планировать приобретение собственного жилья. Между ними восстановились отношения — теперь они действительно стали командой.
Елена часто вспоминала звонок из банка. Тогда всё могло повернуться иначе — если бы она промолчала, если бы уступила. Но она решилась сказать правду.
И именно это спасло её семью.
Ирина Петровна сидела в пустой гостиной. Тишина резала слух. Ни смеха Димы, ни звуков шагов сына. Только старые часы на стене ровно отсчитывали секунды.
Она привыкла к шуму, к тому, что всегда есть с кем поговорить, покритиковать, поспорить. Теперь же стены давили своей пустотой.
Кредиты не давали покоя. Каждый день поступали звонки от коллекторов. Сначала она отвечала резко, потом начала отключать телефон. Но это не помогало — письма приходили пачками.
Иногда ей казалось: если бы не жадность, не попытка залезть в чужую карту… возможно, всё сложилось бы иначе.
Но признаться в этом означало признать свою вину. А гордость не позволяла.
Елена быстро привыкла к жизни без свекрови. Да, теперь на ней лежало больше обязанностей: садик, готовка, уборка. Но зато никто не проверял её сумку, не подслушивал разговоры, не читал сообщения.
— У нас теперь свой мир, — однажды сказала она Виктору, когда они вечером сидели на кухне в маленькой, но уютной квартире.
— Да, — улыбнулся он. — Мне кажется, только сейчас я понял, что такое настоящая семья.
Елена почувствовала тепло. Впервые за долгое время она поверила, что у них всё получится.
Через три месяца Ирина Петровна позвонила.
— Витя, сынок… Приезжай, поговорим, — её голос звучал хрипло и устало.
Виктор колебался, но всё же поехал. Вернулся мрачным и молчаливым.
— Что она сказала? — осторожно спросила Елена.
— Извинилась. По-своему. Сказала, что не хотела никого обидеть, просто растерялась, — он вздохнул. — Но долги у неё остались.
— И что ты решил?
— Буду помогать.
