Игорь, казалось, не замечал напряжённой атмосферы.
Он был полностью погружён в своё дело: подливал вино, смеялся над шутками матери, рассказывал какие-то истории с работы. — Ольг, принеси салфетки, у Ильи руки жирные! — громко крикнул он через весь стол.
Ольга поднялась, направилась на кухню и вернулась с салфетками. — Ольг, хлеб закончился, нарежь ещё! — добавила Наталья Ивановна.
Ольга вновь встала.
Она порезала хлеб. — Тётя Ольга, я сок разлил! — с радостью сообщил один из близнецов.
На новой скатерти расплывалось яркое красное пятно от вишнёвого сока.
Ольга без слов пошла за тряпкой.
Игорь и не подумал прервать разговор с матерью о дачных посадках. — Ничего страшного, — спокойно махнула рукой свекровь. — Дети же.
Потом постираешь.
Главное — хороший пятновыводитель.
Я сама пользуюсь одним средством, позже скину тебе название, а то ты постоянно покупаешь какую-то ерунду, у Игоря все рубашки в серых пятнах.
Вечер тянулся бесконечно.
Гора грязной посуды на кухне росла с невероятной скоростью.
Сначала накапливались тарелки с закусками, затем супница (Наталья Ивановна настояла на бульоне, «для желудка»), потом основные блюда, салатники, жирные противни.
Под вечер, ближе к одиннадцати, гости начали собираться. — Ой, как здорово посидели! — с трудом встала Наталья Ивановна. — Игорь, проводишь нас до такси?
Темно сейчас, страшно, да и сумки тяжёлые — мы ещё продуктов набрали. — Конечно, мама!
Сейчас переоденусь. — Ольг, спасибо, вкусно кормила, — сказала Лена, обуваясь. — Торт, правда, покупной был?
Чувствуется химия.
В следующий раз испеки сама, домашнее всегда лучше. — До свидания, — тихо ответила Ольга.
Когда дверь закрылась за гостями и Игорём, в квартире опустилась глухая тишина.
Ольга зашла на кухню и замерла.
Это было поле боя.
Стол завален объедками, корками хлеба, скомканными салфетками.
На полу липкие пятна сока и крошки.
Но страшнее всего выглядела раковина и столешница.
Гора тарелок, покрытых майонезом и жиром, возвышалась, словно Эверест.
Кастрюли с засохшими остатками картошки, сковорода с застывшим жиром, бокалы с винными разводами, чашки с недопитым чаем, где плавали косточки от оливок (Наталья Ивановна почему-то складывала их прямо в чашку, хотя Ленин муж курил на балконе, а бычки обычно оставлял в блюдце на кухне, несмотря на просьбы Ольги не делать этого; сегодня его не было, но Лена унаследовала привычку брата бросать мусор где попало).
Ольга взглянула на часы.
Половина двенадцатого.
Спина нылила, ноги гудели, словно у свекрови.
Ей хотелось расплакаться от бессилия и обиды.
Дверь резко захлопнулась.
Вернулся Игорь.
Он был весёлым, с румянцем на лице и слегка поддатым. — Уф, проводил! — он зашёл на кухню, потирая руки. — Хорошо посидели, да, Таня?
Мама довольна, Лена тоже, хоть и покритиковала немного.
Но ты же знаешь Лену, у неё такой характер.
Зато какие детки активные, правда?
Жизнь кипит!
Он подошёл к жене и попытался её обнять, но Ольга отступила. — Игорь, посмотри вокруг. — А? — он оглядел кухню, на мгновение взгляд задержался на горе посуды, и улыбка слегка померкла. — А, это…
Ну да, набралось.
Слушай, Таня, я так устал.
Вина выпил, расслабился.
Давай завтра?
Утром встанем и быстро всё уберём. — Ты обещал, — тихо сказала Ольга. — Ты же говорил: «Я сам всё сделаю». — Я и не отказываюсь!
Просто сейчас сил нет.
Глаза слипаются.
Какая разница — сейчас или утром?
Посуда же не убежит.
Ладно, дорогая, я пошёл в душ и спать.
Ты тоже иди, не геройствуй.
Оставь всё это.
Он поцеловал её в макушку, зевнул так, что щёлкнула челюсть, и отправился в ванную.
Через десять минут зазвучал шум воды, а спустя пятнадцать из спальни донёсся могучий храп.
Ольга осталась одна посреди кухонного хаоса.
Рука привычно потянулась к губке.
Это был рефлекс, выработанный годами: «надо убрать, нельзя оставлять грязь на ночь, заведутся тараканы, утром будет неприятно заходить».
Она даже включила воду.
Тёплая струя ударила в дно грязной кастрюли.
И вдруг она остановилась.
В голове пронеслись слова свекрови о «передержанном мясе».
Пренебрежительный тон Лены о «скучных овощах».
И беззаботное лицо Игоря: «Давай завтра». В его лексиконе «завтра» означало: «Ты проснёшься раньше меня, не выдержишь вида этого беспорядка и начнёшь мыть, а я проснусь и увижу чистый стол — скажу спасибо».
Так происходило всегда.
Много лет.
Но сегодня что-то сломалось.
Возможно, причина была в усталости, а может, в том, как он сегодня угождал маме, игнорируя жену.
Ольга выключила воду.
Бросила сухую губку обратно в мыльницу. — Нет, — произнесла она вслух пустой кухне. — Не в этот раз.
