Тамара смеялась, запрокинув голову назад.
Она ощущала себя всесильной.
Она ощущала себя хорошей дочерью.
Затем настал самый радостный день — когда они привезли маму в её новую квартиру.
Сначала Наталья Петровна не могла поверить происходящему.
Она обходила комнаты, прикасалась к гладким стенам, открывала и закрывала окна.
Потом, села на подоконник в просторной комнате, залитой солнцем, и тихо заплакала.
Беззвучно, вытирая слёзы уголком платка. — За что мне такое счастье, дети? — прошептала она. — За всё, мамочка.
Просто за то, что ты у нас есть, — ответил Алексей, обнимая её с одной стороны.
Тамара присоединилась с другой стороны.
В этот миг она чувствовала полное счастье.
Она была убеждена, что поступила правильно.
И ни на мгновение, глядя на брата, не подумала, что его слова «за всё» и её «за всё» могут означать совсем разное и иметь разный срок действия. *** Первый тревожный сигнал прозвучал спустя пару месяцев после новоселья мамы.
Он был тихим, почти незаметным, как писк комара в летний вечер.
Тамара списала всё на собственную мнительность и усталость.
Они договорились на выходные приехать помочь маме повесить карнизы и собрать новый комод.
Тамара прибыла рано утром, по дороге купив пироги из любимой маминой пекарни.
Алексей с Ириной немного задерживались.
Наталья Петровна с радостью порхала по квартире. — Тома, посмотри, как моя фиалка расцвела!
Ей здесь нравится солнышко! — радостно рассказывала она, показывая на пышный сиреневый куст на подоконнике. — И соседка такая приятная, тётя Валя, мы уже подружились.
Когда Алексей и Ирина пришли, настроение в квартире слегка изменилось.
Ирина, миниатюрная блондинка с постоянной полуулыбкой, вошла не как гостья, а словно хозяйка.
Не разуваясь, она прошла в большую комнату и критично оглядела стены. — Ну да, ремонт от застройщика, конечно, не ахти, — протянула, проводя пальцем по дешевым виниловым обоям. — Ламинат самый бюджетный, уже скрипит.
Это всё, конечно, придется переделывать.
Тамара напряглась. — Ира, мы эту квартиру покупали не для евроремонта, а чтобы мама могла жить.
Ей и так всё нравится. — Ой, Там, зачем сразу так резко? — улыбнулась Ирина своей обезоруживающей улыбкой. — Я просто говорю на будущее.
Мы же не оставим всё в таком состоянии, когда сами сюда переедем.
Фраза «когда сами сюда переедем» повисла в воздухе.
Наталья Петровна, занятая на кухне, не расслышала её.
Алексей, перенося коробку с инструментами из коридора, сделал вид, что не услышал.
А Тамара услышала.
Очень хорошо. — Что значит «когда переедем»? — тихо, но отчётливо спросила она.
Ирина моргнула, казалось, искренне не понимая, в чём дело. — Ну, в смысле, потом.
Когда… — она замялась, бросив быстрый взгляд на Алексея в поисках поддержки. — Мы же с Сашей планируем…
Это же будет наше общее гнездо.
Алексей наконец внёс коробку и поставил её на пол с излишним шумом. — Ира, ну что ты начинаешь?
Мы же договорились… — бросил он жене строгий взгляд. — Мы пришли помочь маме, а не строить планы.
Но было уже поздно.
Тамара смотрела на брата, и пазл в её голове начал складываться.
Его частые разговоры о том, что «квартира — это актив».
Его фразы «главное было ввязаться».
Теперь всё это приобретало новый, тревожный смысл. — Алексей, — позвала она его, когда они вышли покурить на лоджию.
Ирина осталась в комнате, оживлённо рассказывая Наталье Петровне что-то. — Что это было? — спросила Тамара. — Да ничего, — пробормотал он, зажигая сигарету. — Ира ляпнула, не подумав.
Не обращай внимания. — Я не игнорирую.
Я хочу понять.
У вас с Ириной есть планы на эту квартиру?
Он долго молчал, глядя вдаль, на серые коробки новостроек. — Там, ты же умная женщина.
Мы платим огромные деньги.
Почти всю мою зарплату.
Конечно, мы думаем о будущем.
Нельзя вечно жить на съёмных квартирах.
Эта квартира — наш единственный шанс. — Наш? — переспросила она. — Или ваш с Ириной?
Потому что в «нашем» плане была только мама. — Мама — в нашем плане! — он начал раздражаться. — Она живёт, всё прекрасно!
Но через десять, пятнадцать лет…
Мы же не будем эту квартиру продавать!
Мы сюда переедем.
Это логично! — Логично?
А я?
Куда денусь я, которая платит ровно половину этой чёртовой ипотеки?
Мне Ира потом милостиво разрешит спать на коврике в прихожей? — Что ты говоришь? — он затушил сигарету о перила. — Мы с тобой потом как-нибудь договоримся!
Я тебе твою долю выплачу.
Постепенно. «Постепенно». «Как-нибудь». «Потом».
Эти слова звучали как приговор.
Тамара поняла, что её обманули.
И сделал это не посторонний человек, не мошенник с улицы, а её собственный брат.
Он воспользовался её любовью к матери, её чувством долга, чтобы решить собственные проблемы.
А она, глупая, даже не заметила.
В тот день они повесили карнизы и собрали комод.
Тамара работала молча, стиснув зубы, механически выполняя просьбы мамы.
Она улыбалась, шутила, пила чай с пирогами, но внутри всё замерло.
Вечером, прощаясь, Алексей попытался её обнять. — Там, ну не обижайся.
Всё будет хорошо.
Она отстранилась. — Не трогай меня.
Она уехала, оставив его растерянно стоять в дверях.
В этот момент она поняла, что война неизбежна.
И линия фронта только что прошла через сердце их семьи. *** Для Натальи Петровны началась золотая осень жизни.
Она просыпалась не от скрипа трамвая у окна старой хрущёвки, а от солнечных лучей, проходящих сквозь тюлевую занавеску в её новой спальне.
В квартире пахло не сыростью и пылью, а свежестью и немного — краской, что даже радовало.
Её утро начиналось с ритуала.
Сначала — зарядка, которую она увидела в программе «Жить здорово!».
Пять минут простых упражнений на новом, не скрипучем ламинате.
Затем — душ в белоснежной ванной, где горячая вода шла сразу, без долгого ожидания.
Потом — завтрак на кухне.
О, эта кухня!
Просторная, светлая, с большим окном, выходящим во двор и на детскую площадку.
Наталья Петровна заваривала цикорий, готовила бутерброд с сыром и садилась за стол, наблюдая за суетой вокруг.
Она звонила своей лучшей подруге Людмиле, которая осталась жить в старом районе. — Людочка, привет!
Ты не представляешь, какое у меня сегодня солнце!
Прямо в окно светит! — радостно рассказывала она в трубку. — Тебе повезло, Наташенька, — вздыхала Людмила на другом конце. — А у меня опять батареи еле тёплые, слесаря вызывала. — Ой, Люда, я уже забыла про это, как про страшный сон.
У меня здесь так тепло!
И лифт, представляешь, грузовой!
Вчера кресло купила, и его прямо до квартиры довезли.
Никаких проблем!
Она с восторгом говорила о своих маленьких радостях.
О том, как высадила петунии на лоджии в ящиках.
О том, как познакомилась с консьержкой — «очень интеллигентной женщиной».
О том, что рядом с домом есть и «Пятёрочка», и аптека.
Её дети, её гордость, стали приезжать чаще.
Правда, вместе они почти не собирались.
То Тамара забегала после работы, привозила фрукты и мамины любимые творожные сырки.
Посидит полчаса, расспросит о здоровье и уходит по своим делам.
Она казалась уставшей, осунувшейся. — Тамара, почему ты такая измученная?
Отдохни, — говорила Наталья Петровна, гладя дочь по руке. — Всё нормально, мам, — отмахивалась Тамара, натянуто улыбаясь.
То Алексей с Ириной и маленьким Ваней приезжают в выходные.
Алексей выглядел нервным, дерганым.
Постоянно говорил по телефону, выходя на лоджию.
А Ирина, напротив, была очень приветливой.
Она привозила торты, помогала на кухне и постоянно говорила о будущем. — Наталья Петровна, а вот здесь, в большой комнате, мы потом поставим угловой диван, такой красивый, велюровый.
И журнальный столик.
Будет так уютно! — Конечно, деточка, — соглашалась Наталья Петровна.
Она думала, что Ирина просто хочет сделать ей приятное и обустроить быт.
Ей и в голову не приходило, что «мы поставим» означает «мы с Ириной и Алексеем поставим для себя».
Она заметила, что между детьми возникло напряжение.
Они стали избегать разговоров друг о друге.
Если Наталья Петровна говорила: «А вот Тамара вчера заезжала…», Алексей сразу менял тему.
Если она упоминала Алексея при Тамаре, та сжимала губы и утыкалась в телефон. «Поссорились, наверное, — думала Наталья Петровна с лёгкой грустью. — Бывает.
Молодые, горячие.
Помирятся».
Она была слишком погружена в своё новое, долгожданное счастье, чтобы замечать глубину этой трещины.
Она была как человек, который после долгой зимы наконец вышел на солнце и щурится от удовольствия, не замечая, что на горизонте сгущаются тучи.
Её мир был прост и прекрасен.
В нём были её цветы, подруга Людмила, любимые телесериалы и её новая, идеальная квартира.
Квартира, которую подарили ей дети.
Её любящие, заботливые, самые лучшие дети на свете.
Каждый вечер перед сном она молилась за них, просила у Бога здоровья и счастья.
Она и не подозревала, что её счастье стало яблоком раздора, камнем преткновения.
Она жила в самом эпицентре бури, в её сердце, где всегда тихо и спокойно, не ведая, что вокруг рушатся миры. *** Осень сменилась сырой, холодной зимой.
Вместе с погодой ухудшались и отношения.
Тихая скрытая война переросла в открытые конфликты, а полем боя стали деньги.
Первым взорвался общий чат в Viber, который они создали для обсуждения ипотечных платежей.
Чат назывался «Мамина квартира», и теперь это название казалось злобной иронией.
Тамара, 10:15: «Алексей, привет.
Скинула свою часть платежа.
Там ещё сверху 3800.
