Иногда она плакала в трубку, порой молчала, вслушиваясь в живой, захлёбывающийся голос сына: — Мамочка, бабушка читает мне про волшебников!
Ты скоро придёшь?
В такие вечера я откладывала трубку и долго смотрела на улицу через окно.
Мне было трудно скрывать старческую усталость, но я понимала — главное удалось сохранить: не позволила яме поглотить троих вместо одного.
Однажды Тамара пришла внезапно.
Она стояла в дверях с маленьким букетом сирени — глаза светлые, хотя следы бессонных ночей ещё оставались. — Мама, я… кажется, начинаю вспоминать себя.
Спасибо тебе за всё.
Я лишь спокойно кивнула и передала ей сына: — Держи, Тамара.
Его дом — с тобой. — Но если вдруг не справлюсь… — Я рядом, — твёрдо ответила я.
Илья обнял нас обеих.
И впервые за долгие годы я осознала, что не потеряла: спасла не только внука, но и дочь — и себя, и нашу семью.
Теперь я точно знала: можно поддержать без того, чтобы отнять свободу.
А семья — это не суд, а пристань.
Даже если бушует шторм, даже если долго нет покоя — вместе мы преодолеваем всё, и сердце вновь учится верить в весну.
