Телефон звенел непрерывно, но она игнорировала звонки.
Взяв сумку и ключи, она остановилась у двери, взглянула на его тапочки.
Подняв их, бросила в мусорное ведро. — Хватит терпеть этот театр, — произнесла она и вышла из квартиры.
Алексей жил в старом пятиэтажном доме на улице Ленина, в однокомнатной квартире, которую снимал уже четыре года.
Ирина поднималась по привычной лестнице, отдававшей запахом кошек и давно высохшей краски.
Сколько раз она приносила сюда продукты, готовила ему борщ, стирала носки… Позвонила в дверь.
Долго никто не отвечал. — Лёша, это я! — постучала кулаком. — Лида? — раздался растерянный голос за дверью. — Зачем ты приехала? — Открой, поговорим по-человечески.
Замок щёлкнул.
Алексей появился в дверном проёме в домашних штанах и майке, волосы взъерошены.
Он выглядел так, словно его поймали на краже. — Заходи, — пробормотал он.
В комнате чувствовался запах женских духов.
На диване лежал белый пиджак, на столе стояли два бокала из-под шампанского. — Значит, отмечали, — констатировала Ирина, поднимая бокал. — Лида, дай нормально объясниться… — Начинай. — Она села на единственный стул, сложив руки на коленях. — Её зовут Оксана, — он нервно ходил по комнате. — Мы познакомились на работе.
Она в отделе кадров трудится… — Сколько ей лет? — спросила Ирина ровным тоном. — Двадцать семь… — А мне пятьдесят два.
Продолжай. — Тамара, при чём тут возраст! — он подсел к ней, попытался взять за руку. — Ты же знаешь, что я люблю только тебя!
Это всё глупости, недоразумение… — Недоразумение? — она отдёрнула руку. — Штамп в паспорте — недоразумение? — Да пойми же! — он вскочил и замахал руками. — У неё родители строгие и набожные.
Когда узнали о беременности, устроили скандал!
Грозились в милицию заявить, мол, развратил малолетку… — Двадцать семь лет — малолетка? — Ирина усмехнулась. — Для них — малолетка! — он сел на диван, обхватил голову руками. — Сказали: либо женишься, либо получишь срок за растление.
Что мне оставалось делать? — А мне что теперь делать? — тихо спросила она. — А что тебе делать? — он поднял на неё взгляд. — Живи, как жила.
Я к тебе буду приходить, как раньше.
Ничего не изменилось! — Ничего не изменилось? — голос у неё дрогнул. — У тебя теперь жена, а я что — содержанка? — Да какая там жена! — он встал и подошёл к окну. — Вышла замуж за деньги.
Алименты на ребёнка нужны, вот и всё.
А любовь… любовь у меня только к тебе. — Где она сейчас? — К маме поехала, хвастаться. — Он повернулся к ней. — Тамара, милая, ну что мы как дети?
Подумаешь, расписался!
Бумажка — это всё. — Бумажка? — Ирина встала со стула. — Для тебя три года — тоже бумажка?
В этот момент ключ повернулся в замочной скважине.
Дверь отворилась, и на пороге появилась молодая женщина с большим животом под розовой курткой.
Белокурые волосы, детское лицо, огромные голубые глаза. — Лёша, я забыла сумочку… — она заметила Ирину и застыла. — А это кто? — Оксана! — Алексей поспешил к ней. — Ты же к маме поехала! — Поехала, но сумку забыла. — Девушка с интересом смотрела на Ирину. — Лёша, представь нас. — Это… Ирина Васильевна, — пробормотал он. — Соседка. — Соседка? — Марина вошла в комнату и сняла куртку. — Почему соседка такая печальная?
И почему ты такой взволнованный? — Оксана, дорогая, может, ты пойдёшь к маме? — Алексей суетился вокруг неё, словно курица вокруг цыплёнка. — Не пойду! — она с надувшимися губами отказалась. — Хочу познакомиться с соседкой.
А почему бокалы грязные стоят?
Лёша, ты что, с соседкой шампанское пил?
Ирина поднялась со стула.
Внутри всё горело, но голос оставался спокойным: — Не с соседкой, девочка.
С любовницей. — Лида! — Алексей побледнел. — Что? — Марина округлила глаза. — Какая ещё любовница? — С той, кто три года его содержала, — продолжала Ирина. — Кормила, одевала, носки стирала.
А он мне рассказывал сказки о нашем будущем. — Лёша? — девушка повернулась к мужу. — Это правда? — Оксана, не слушай её! — он кинулся между ними. — Она больная и ревнивая!
Мы были просто друзьями! — Друзьями? — Ирина усмехнулась. — А кто твои рубашки стирал?
А кто борщ варил?
