Рейс из Шанхая изменили, и вот она, измученная, но радостная, стоит на пороге своей теплой киевской квартиры, предвкушая, как Игорь удивится и обрадуется. Она осторожно закрыла дверь, опустила на пол чемодан на колесиках и сумку, а затем тихо прошла в глубину коридора. Из кухни доносились голоса. Игорь был не один. Ольга остановилась, вслушиваясь. Сердце, которое недавно пело от счастья, внезапно сжалось от тревоги.
— Игорёчка, ты же пойми, я не со зла! — голос был женский, плаксивый и очень знакомый. Наташа. Двоюродная сестра Игоря. — Как я могла знать, что это её любимая блузка? Она висела в общем шкафу, я думала, можно взять её поносить. А этот ваш утюг… как только плюнул ржавчиной, я и оцепенела!
— Наташа, я всё понимаю, — устало вздохнул Игорь. — Но Ольга очень бережно относится к вещам. Особенно к тем, что привозит из рейсов. Эта блузка из Италии, она её берегла. Будет скандал.
— Скандал? Из-за какой-то тряпки? — в голосе Наташи послышались твёрдые нотки. — Я тут тебе борщи варю, квартиру навожу в порядок, пока твоя орлица в небе летает, а ты мне про какую-то тряпку? Я же ради тебя, для семьи стараюсь! А она приедет, щёлкнет пальцами, и я опять должна забиться в угол, чтобы её величество не потревожить?
Ольга почувствовала, как кровь отлила от лица. Орлица? Тряпка? Что вообще здесь происходит? Почему Наташа, которая должна была приезжать «на пару дней, пока у тёти ремонт», хозяйничает в её кухне и рассуждает о её вещах?
— Потише, Наташа, не нервничай. Ольга не такая, ты же знаешь. Просто… она устает. Работа у неё тяжелая.
— А у меня что, лёгкая? По-твоему, легко в сорок пять лет оказаться на улице, потому что муж-алкоголик квартиру пропил? Легко скитаться по родственникам, словно бездомной собаке? Ты моя единственная надежда, Игорёчка! Родственная кровь! Неужели из-за блузки ты собираешься меня выгнать? Я ей новую куплю! Даже лучше куплю! Как только устроюсь на работу.
Ольга больше не могла выносить это слушать. Она сделала шаг и появилась в дверном проёме кухни.
На ней была безукоризненно выглаженная форма стюардессы — тёмно-синий жакет, юбка-карандаш, белоснежная блузка. Волосы аккуратно собраны в пучок. На фоне домашней, с краснеющим от работы лицом Наташи в облезлом халате и старых тапочках, она выглядела словно пришельцем из другого мира.
Наташа ахнула и прижала руки к груди. Игорь вскочил со стула, опрокинув чашку с недопитым чаем. Коричневая лужа медленно растекалась по клеёнке на столе.
— Ольга? Ты… как? Ты же завтра должна была…
Но Ольга смотрела не на него. Её взгляд устремился на Наташу, на её самодовольное и испуганное лицо. Затем глаза пробежали по кухне. На плите в её любимой кастрюле что-то кипело. На столе стояла ваза с увядающими астрами, которые Ольга терпеть не могла. На спинке стула висел тот же цветастый халат Наташи. Это была её кухня, но она уже не чувствовала себя здесь хозяйкой.
— Ничего мне не нужно, Наташа, — холодно сказала Ольга, и её голос прорезал тишину, словно гром. — Тем более от тебя. Можешь не утруждаться с поиском работы. У тебя, похоже, уже главная работа найдена. Ты здесь прекрасно устроилась.
Вечер превратился в тяжёлый, удушающий кошмар. Игорь метался, пытался что-то оправдать, бормотал про «родственные чувства» и «временные сложности». Наташа заперлась в гостевой комнате, откуда порой звучали показательные всхлипы. Ольга молча распаковала чемодан, приняла душ и переоделась в домашнюю одежду. Все её движения были механическими, отточенными годами службы, но внутри бушевала буря.
Она не устраивала ссору. Она была слишком уставшей и ошеломлённой для этого. Просто села на диван в гостиной и стала ждать. Игорь, помявшись, присел рядом.
— Ольгочка, не сердись. Она же ненадолго. Вот-вот должна найти работу и съехать.
— Куда она съедет, Игорь? — тихо спросила Ольга, не поднимая глаз. — В съёмную квартиру? На зарплату продавщицы в «Пятёрочке»? Ты действительно в это веришь?
— Но что мне было делать? Она позвонила, плачет в трубку. Говорит, бывший муж стал совсем агрессивным, поменял замки, выставил вещи в подъезд. Родственники отвернулись. Я же не мог оставить её на улице! Мы же одна семья.
— Мы с тобой — семья, Игорь. А Наташа — твоя двоюродная сестра. И она отлично умеет манипулировать людьми, особенно тобой. Сколько она уже здесь живёт?
Игорь замялся.
— Ну… около трёх недель.
Три недели. Три долгие недели он обманывал её. В каждом звонке, в каждом сообщении говорил, что скучает, ждёт её в их уютном гнездышке. А в этом доме уже вовсю хозяйничала другая женщина, переставляла вещи, портила её блузки и называла её «орлицей».
— Почему ты мне не сказал? — тихо произнесла она, но в голосе слышалась решимость.
— Боялся, что ты будешь против. Ты к ней не лояльна, я знаю. Хотел как лучше… думал, она съедет до твоего приезда, и ты даже не узнаешь.
— Как лучше? Для кого это, Игорь? Для себя? Чтобы не чувствовать вину? Чтобы и сестру приютить, и с женой не ссориться? Ты понимаешь, что сделал? Ты пустил в наш дом чужого человека за моей спиной! Ты позволил ей тут командовать!
— Никто тут не командует! — вспылил Игорь. — Она просто помогает по хозяйству. Готовит, убирает. Тебя дома почти нет! Я прихожу с работы — дома пусто, ужин готовить нужно. А тут уютно. Запах борща.
Это было ударом ниже пояса. Ольга почувствовала, как ком встал в горле. Она — стюардесса, которая моталась по всему миру, чтобы они могли позволить себе эту квартиру и жизнь, — оказалась виновата в том, что в доме не пахнет борщом.
— Вот в чём дело, — выдохнула она. — Тебе нужна была не жена, а кухарка. Удобная, домашняя, всегда рядом. Наташа на эту роль подошла идеально, да?
— Ольга, перестань! Это не так! Я люблю тебя!,— Любишь? — её улыбка была горькой и болезненной. — Разве поступает так человек, который любит? Он врет тебе три недели подряд, позволяет своей родственнице за спиной очернять его жену? Это не любовь, Игорь. Это слабость и предательство.
Она поднялась и направилась в спальню. Закрыв за собой дверь, рухнула на кровать. Слезы были недоступны — внутри только болезненная пустота и холодное, ледяное понимание того, что её мир, казавшийся таким крепким и надёжным, потрескался. Причина была не в буре или природном катаклизме, а в тихой, плаксивой женщине в изношенном халате, которая сейчас играла роль жертвы в соседней комнате.
Последующие дни прошли в напряжённой позиционной борьбе. Наташа изменила подход. Больше не заливалась слезами, а играла роль покорной, угнетённой родственницы, искренне благодарной за приют. Она вставала раньше всех, готовила завтрак, мыла посуду, хлопотала по дому с тряпкой в руках. Каждое её действие несло молчаливую упрёк в сторону Ольги: «Вот как должна выглядеть настоящая хозяйка, а не ты, легкомысленная мечтательница».
Она все время вкрадывалась в их разговоры с Игорем.
— Ой, Ольгочка, а можно я котлетки приготовлю по моей фирменной рассыпчатой рецептуре? Игорёчка их очень любит!
— Оля, не трать время на глажку рубашек мужа, я сама это сделаю — тебе отдыхать надо после рейса.
— Игорёчка, голову побаливает? Сейчас я тебе травушки заварю, мама всегда так лечила, рукой боль снимала.
Игорь растаял от такой заботливости. Он смотрел на сестру с благодарностью и не мог понять, почему жена ходит угрюмо. Ему казалось, что все решилось лучшим образом: и жена дома, и сестра устроена, и порядок в доме.
Но Ольга видела правду. Она замечала, как Наташа, проходя мимо, незаметно смахивает пыль с полки, на которую сама Ольга не успевала обратить внимание. Как она поджимает губы, когда хозяйка заказывает на ужин пиццу. Как с умилением смотрит на Игоря, рассказывая очередную душераздирающую историю о своих бедах.
Помогали распространять интриги и родственники. Телефон не умолкал от звонков. Сначала позвонила мать Игоря, Тамара Сергеевна.
— Олечка, здравствуй, дорогая! Наташа звонила, плакала. Говорит, что ты её совсем с ума сводишь. Так нельзя, дочка. Она же часть нашей семьи. Надо помогать родственникам.
— Тамара Сергеевна, она живёт у меня за моей спиной! — пыталась объяснить Ольга.
— Ну и что? В квартире места хватает, не тесно. А тебе и помощь по хозяйству. Ты ведь современная девушка, не любишь стоять у плиты. А Наташа — простая деревенская женщина, ей это в радость. Будь мудрее, дочь. Мужчине нужен уют. Игорь — хороший мужик, но ему необходима забота.
После этого разговора Ольга долго сидела, уставившись в одну точку. Выяснилось, что все вокруг считают её эгоисткой и гордой стервой. А Наташу — несчастной и беззащитной.
Однажды вечером, вернувшись из короткой командировки в Одессу, Ольга увидела, что её коллекция фарфоровых ангелочков, которую она собирала много лет, привозя из разных уголков мира, была сдвинута в угол на полке, а на освобождённое место установили безобразную фотографию в броской рамке — молодой Игорь с Наташей на фоне некоего деревенского пруда.
У Ольги помутился взгляд. Она схватила рамку и подошла к Наташе, которая сидела в гостиной, глядя сериал.
— Что это значит? — спросила, стараясь говорить спокойно.
Наташа отвлеклась от экрана, её лицо выражало глубочайшее сожаление.
— Оля, прости, если я что-то не так сделала. Просто протирала пыль и подумала, что эта фотография такая душевная… Игорёчка здесь такой молодой и счастливый… Хотела как лучше.
— Как лучше? — Ольга уже не сдерживалась. — Ты трогаешь мои вещи! Переставляешь их по своему желанию! Это мой дом! Мои правила!
— Да что ты так кричишь? — появился в гостиной привлечённый шумом Игорь. — Наташа же извинилась. Зачем устраивать истерику из-за пустяков?
— Истерика? Ты это называешь истерикой? — Ольга повернулась к мужу с яростью в глазах. — Твоя сестра методично, но уверенно вытесняет меня из моего же дома, а ты этого не замечаешь! Она делает это намеренно! Каждый день по чуть-чуть! То испортит блузку, то передвинет ангелов, то жалобы родственникам пишет! Очнись, Игорь! Её цель — манипулировать тобой!
— Ольга, прекрати! — громко вскрикнул Игорь. — Ты обвиняешь её без оснований! Она несчастна и одинока, а ты… просто ревнуешь!
— Ревную? — усмехнулась Ольга. — К ней? Ты в своём уме? Я не ревную, я испытываю отвращение! От её лицемерия, лжи и притворства! И твоей слепоте я тоже испытываю отвращение!
Она бросила фотографию на диван и вышла из комнаты. В ту ночь она впервые за много лет осталась ночевать в гостиной. Лежа на диване, она понимала, что так больше продолжаться не может. Нужно что-то менять. И она уже знала, что именно.
На следующий день Ольга взяла выходной. Она дождалась, когда Игорь ушёл на работу, а Наташа отправилась в очередной поход по магазинам «за продуктами для Игорёчки».
Когда кузина вернулась, нагруженная сумками, Ольга ждала её на кухне. Спокойная и сосредоточенная, словно перед важным перелётом.
— Наташа, присядь. Нам нужно поговорить.
Наташа настороженно села, поставив пакеты на пол.,— Слушаю тебя, Ольгочка.
— Я хочу, чтобы ты сегодня же съехала.
Глаза Наташи раскрылись широко, а уголки губ опустились вниз. Она была готова начать свою привычную жалобу о несчастной судьбе.
— Но… куда мне тогда идти? Ольгочка, милая, пожалеешь меня, пожалуйста…
— Хватит, Наташа. Без тыканий и жалоб. Я всё знаю.
Ольга положила на стол телефон экраном вверх. На нём была открыта переписка.
— Это твоя страница в «Одноклассниках», — спокойно пояснила Ольга. — Ты, похоже, забыла выйти из неё на моём ноутбуке. Не слишком продуманно с твоей стороны.
Лицо Наташи побледнело.
— Я прочитала твои сообщения с подругами. Очень интересно. «Игорёк — мягкотел, верчу им, как хочу. Его мегера скоро сама уйдёт, и квартира будет наша». «Главное — прописаться, а там его можно развести, как совместно нажитое имущество». «Мать его на моей стороне, она эту городскую никогда не переваривала».
Ольга переводила взгляд с экрана на застывшее лицо Наташи.
— Ты вовсе не несчастная родственница, Наташа. Ты — хищница. Ты пришла сюда целенаправленно, чтобы разрушить мою семью и забрать мой дом. Ты полагала, что я белая и пушистая и ничего не замечу? Ты ошиблась.
Наташа молчала, тяжело дыша. Маска спадала, и перед Ольгой стояла злая, загнанная в угол женщина.
— И что? — прошипела она. — Что ты сделаешь? Побежишь жаловаться Игорёчке? А он тебе поверит? Я скажу, что это ты всё выдумала! Что ты меня ненавидишь и хочешь выгнать! Он поверит мне, а не тебе! Потому что я — его кровь, а ты — чужая!
— Может быть, — спокойно кивнула Ольга. — Он действительно ослеп. Но дело в том, что мне больше не нужна его вера. Это моя квартира, Наташа. Я приобрела её до брака. И тебе здесь места нет. У тебя есть три часа, чтобы собрать вещи. Если через три часа ты не уйдёшь, твои сумки окажутся на лестничной площадке. А если попробуешь устраивать скандал — я вызову полицию.
Ольга поднялась.
— Время пошло.
Она ушла в спальню и захлопнула дверь. Слышала, как Наташа громко пакует вещи и бормочет под нос, наполненная злостью и ненавистью. Через два часа в двери повернулся ключ — пришёл Игорь. Ольга приготовилась к худшему.
Начался шторм.
Сначала послышался приглушённый разговор, затем плач Наташи. После дверь спальни распахнулась с ударом о стену. На пороге стоял Игорь. Его лицо было искажено гневом.
— Что ты себе позволяешь?! — прокричал он так, что стекла задрожали. — Ты выгоняешь мою сестру на улицу? Ты в своём уме?!
Ольга медленно поднялась с кровати. Боязнь исчезла. Вся неуверенность осталась позади, уступив место холодной, сверкающей ярости.
— Да, Игорь. Я выгоняю её. Из МОЕЙ квартиры.
— Это НАША квартира!
— Нет, Игорь, это моя. И ты это отлично знаешь. Теперь слушай меня внимательно. — Она сделала шаг вперёд, глядя ему в глаза. — Эта женщина — змея, которую ты приютил у себя. Она пришла, чтобы разрушить всё. У меня есть доказательства.
— Мне плевать на твои доказательства! — он не слушал. — Она моя семья! Я не допущу, чтобы ты её обижала!
— А я? Мне разрешал она терпеть обиды! Все эти три недели! Она оскорбляла меня, обманывала, настраивала твою мать против меня! Ты меня предал, Игорь! Не она, а ты!
В тот момент в дверях появилась Наташа с чемоданом. Её лицо было заплаканным, но в глазах горели искры победы. Она точно знала, что одерживает верх.
— Игорёчка, не надо, не ссорьтесь из-за меня, — тихо прошептала она. — Я уйду. Всё поняла. Я для вас помеха. Пойду на вокзал, переночую там…
Это была её фирменная игра. Игорь сразу же обернулся к ней; его лицо смягчилось.,— Ты никуда не уйдёшь! Жить будешь здесь! — он обернулся к Ольге. — Слышишь? Она останется здесь! И никаких обсуждений! Если тебя что-то не устраивает — можешь уйти сама!
Ольга смотрела на мужа, с которым была рядом десять лет, и не узнавала его. Человек, клявшийся в любви, теперь без сомнений выставлял её за дверь ради лживой и хитрой манипуляторши.
— Ладно, — тихо произнесла она. — Всё понятно.
Подойдя к шкафу, она вытащила дорожную сумку и спокойно начала упаковывать вещи: смену белья, косметику, джинсы, свитер. Игорь с Наташей молча наблюдали, ошарашенные таким спокойным разворотом событий. Они ожидали слёз, истерик, просьб, но ничего подобного не случилось.
Собравшись, Ольга направилась к двери. Задержавшись на пороге, взглянула на мужа.
— Ты совершил самое большое заблуждение в своей жизни, Игорь. Ты выбрал её. Но я не намерена ночевать на вокзале. Дом мой я не отдам. Пару дней поживу у мамы, чтобы ты смог остыть и всё обдумать. А когда вернусь — её здесь не будет.
Она перевела взгляд к Наташе, чьё лицо уже пылало победной улыбкой.
— А ты, — голос Ольги стал ледяным. — Пользуйся моментом, пока можешь. Но запомни: такие, как ты, никогда не побеждают.
Она вышла, и дверь за ней захлопнулась.
Прошло два дня — казавшихся Ольге бесконечными. Она жила у мамы, которая, услышав всю историю, крепко прижала дочь к себе и сказала: «Ты поступила правильно. Борись за своё. Не позволяй себя унижать».
Ольга не звонила Игорю, и он так же молчал. Ей было мучительно не знать, что происходит в её квартире: уехала ли Наташа, понял ли Игорь свою ошибку, или они уже празднуют победу?
На третий день она решила — хватит. Пора возвращаться. Несмотря ни на что, этот дом — её, и она не откажется от него.
Она снова стояла перед дверью, но на сей раз в руке сжимала не ключ, а кулак. Вздохнув глубоко, нажала на звонок.
Дверь открыл Игорь — измученный, взъерошенный. Он не обрадовался и не рассердился при виде Ольги. Лишь усталость светилась в его глазах.
— Пришла? — спросил он тихо.
— Я домой пришла, — твёрдо ответила она и прошла в квартиру.
В коридоре пахло жареной картошкой и дешёвым освежителем воздуха «Морской бриз». Из гостиной доносился звук телевизора. Ольга заглянула в комнату. На её диване, укрывшись пледом, лежала Наташа и смотрела ток-шоу. Увидев Ольгу, та села и нагло усмехнулась.
Стало понятно: никого никуда не выслали. Никто ничего не понял.
Игорь последовал за Ольгой.
— Ольга, нам нужно поговорить, — заговорил он тем знакомым виноватым голосом, который она знала. — Я всё обдумал. Наташа не может оказаться на улице. Это будет жестоко. Я посоветовался с мамой, тётей Людмилой… Мы решили, что её временно пропишут. Просто формальность, чтобы она могла устроиться на нормальную работу, ходить в поликлинику…
Ольга медленно повернулась к нему. Она долго смотрела, изучая, как будто видела заново. В памяти мелькали все их десять лет вместе: он дарил ей первого ребёнка в аэропорту Вены, они вместе клеили обои здесь, он встречал её с рейса с белыми розами — куда всё это ушло? Как превратился в этого бесхребетного чужого человека?
Она увидела Наташу в дверях гостиной, скрестившую руки и нетерпеливо ожидавшую, что Ольга сдастся.
И в этот момент внутри Ольги что-то навсегда изменилось. Лёд в душе растаял, уступив место горячему огню.
Она посмотрела сначала на самодовольную физиономию Наташи, затем на мужа. И тихо, но чётко, так, чтобы услышали оба, произнесла:
— Вы сильно ошибаетесь. Не на тех напали.
Сделала паузу, наслаждаясь тем, как улыбка Наташи тускнеет, а Игорь моргает растерянно.
— Я не собираюсь прописывать твою двоюродную сестру Наташу в своей квартире, — сказала мужу, не оставляя места сомнениям. — Никогда.
Воздух в комнате повис тяжёлым. Воцарилась тишина, лишь крики с экрана телевизора напоминали о присутствии чужих голосов. Ольга стояла посреди своей захваченной квартиры — маленькая и хрупкая в форме, но с блеском непоколебимой решимости в глазах. И Игорь с Наташей поняли — лёгкой победы не будет. Это не конец боя. Это только его настоящее начало.
