Я медленно пила из одной из поцарапанных фарфоровых чашек слабый чай, когда адвокат объявил новость.
Сбережения мамы, примерно в пять миллионов гривен, предполагалось разделить между братом и моими тетями.
Я чуть не захлебнулась, не понимая, что происходит.
Ведь мне ничего не перепало.
Ни копейки.
Совершенно ничего.
Теперь я сидела там с мокрыми от слёз глазами и пятнами маскара на белой юбке.
И эта жадная компания даже не скрывала своей злорадной улыбки.
Я была в шоке.
Как же мама могла так со мной поступить?
думала я, вытирая нос ладонью.
Затем, как человек, застрявший в мыслях, начала сомневаться, достаточно ли я уделяла ей внимания в последние месяцы.
