Свекровь смотрела на нее с смесью ужаса и любопытства.
Золовка Ольга прищурилась, явно стараясь разглядеть линию парика.
А деверь — вот уж неожиданно! — достал телефон, чтобы запечатлеть этот забавный момент. — Это неправда, — с трудом произнесла Тамара. — Мои волосы настоящие. — Конечно, конечно, дорогая, — кивнул Алексей с таким сочувствием, что хотелось ему врезать. — Мы все понимаем.
Это вполне типично для стадии отрицания.
Кто-то тихо хихикнул.
Похоже, это был муж золовки.
Тамара поднялась.
Медленно, будто каждое движение давалось с болью.
Взяла салат, прицелилась.
И вылила его из салатника прямо на голову мужа — Вот теперь можешь шутить про парик, — сказала она. — И про майонез в волосах.
И про то, как твоя жена психанула.
У тебя теперь целое выступление.
Она ушла в спальню, закрылась там и просидела до конца вечера, слушая, как за дверью суетятся, отмывают Алексея, успокаивают свекровь, обсуждают случившееся.
Около полуночи муж постучался в дверь. — Таня, открой.
Ну Таня…
Я думал, ты поймешь, что это была шутка.
Все же поняли! — Уйди. — Танечка, ну не сердись.
Я тебе новое платье куплю.
Она молчала.
Следующие три дня Тамара жила словно в тумане.
Ходила на работу, улыбалась коллегам, даже съездила к косметологу на процедуру, которую откладывала месяц.
Но дома с Алексеем не разговаривала ни слова.
Готовила только себе.
Спала в комнате дочери (к счастью, та училась в другом городе).
Делала вид, что этого… шутника просто не существует.
На четвёртый день Алексей не выдержал: — Сколько можно дуться?
Подумаешь, пошутил неудачно!
Ты же знаешь, что я тебя люблю.
Просто хотел всех развеселить. — Всех, кроме меня, — Тамара помешивала чай, глядя в чашку. — Знаешь, в чем проблема, Саш?
Ты смеешься надо мной, а не со мной.
Понимаешь разницу? — Какая разница… — Огромная.
Когда смеются вместе — это сближает.
А когда смеется один над другим — это унижает.
Ты меня унижаешь, Алексей.
