Он натянул на лицо максимально приветливую улыбку и направился открывать дверь. — Дмитрий, добрый вечер!
— Как у вас здесь пахнет! — громко заявил с порога Виталий Николаевич, крупный, уверенный в себе мужчина. — Добрый вечер, проходите, — пробормотал Дмитрий, принимая у Натальи легкое пальто. — А где же ваша прекрасная супруга? — Наталья озиралась, пытаясь найти Ольгу.
В этот момент из кухни появилась Тамара Сергеевна.
На ее лице застыла печальная гримаса. — А у Ольги вдруг мигрень страшная началась, — с прискорбием сообщила она, разводя руками. — Прямо перед вашим приходом она упала в постель.
Так переживала, так расстраивалась.
Говорит: «Как же я Виталия Николаевича с Натальей не встречу?».
А я ей: «Лежи, дорогая, здоровье важнее».
В итоге пришлось мне самой за плиту становиться, чтобы мой сын не оплошал.
Дмитрий ошеломленно смотрел на мать.
Какая мигрень?
Какая забота?
Она так мастерски и вдохновенно лгала, что на мгновение он почти поверил.
Он ощутил укол благодарности.
Мать выручала ситуацию.
Он — талантливый руководитель проектов.
А она — прирожденная актриса. — Да, да, — поддержал он. — Вдруг… Голова заболела.
Она просила передать свои искренние извинения. — Да что вы, что вы, всякое бывает, — снисходительно кивнул Виталий Николаевич. — Главное, чтобы ничего серьезного.
Желаю ей здоровья.
Вечер начался.
Дмитрий суетился, разливал вино, подсовывал гостям салат, который приготовила Ольга.
Тамара Сергеевна взяла на себя роль хозяйки.
Она рассказывала забавные истории из детства Дмитрия, подчеркивая, каким замечательным сыном он вырос.
Дмитрий чувствовал неловкость, но одновременно был признателен матери.
Без нее он бы просто провалился.
Он уже почти убедил себя, что Ольга повела себя эгоистично, подставив его в столь ответственный момент.
Обиделась на пустяки.
Ну что такого сказала мама?
Подумаешь.
Взрослая женщина, а ведет себя как капризный ребенок.
Виталий Николаевич, казалось, был доволен.
Он хвалил мясо, смеялся над анекдотами Дмитрия и внимательно слушал Тамару Сергеевну. — У вас замечательная мама, Дмитрий, — произнес он, поднимая бокал. — Настоящая опора.
Не то что некоторые современные жены.
Ветер в голове.
Дмитрий кивнул в знак согласия, чувствуя, как внутри что-то неприятно сжимается.
Он предал Ольгу.
Сначала — не защитив.
Теперь — молча соглашаясь с этим уничижительным «некоторые современные жены».
Когда подали десерт — яблочный штрудель, который Ольга пекла полдня, Тамара Сергеевна сказала: — Это я на скорую руку сообразила.
Не судите строго.
Что успела.
Дмитрий подавился.
Это была фирменная выпечка Ольги.
Он видел, как она раскатывала тончайшее тесто, аккуратно выкладывала яблоки и корицу.
А теперь мать беззастенчиво присваивала себе ее труд.
А он молчал.
Он улыбался и молчал.
Ольга не поехала ни к родителям, ни к подругам.
Она не желала жаловаться, уткнуться в плечо и слушать советы.
Она просто села в машину и поехала, куда глаза глядят.
Город сиял вечерними огнями, мимо мелькали витрины магазинов, окна чужих квартир, где горел теплый свет.
Там, наверное, тоже ужинали семьи.
Мужья защищали своих жен.
Или жены не позволяли себя оскорблять.
Она остановилась на набережной.
Вышла из машины и подошла к воде.
Холодный ноябрьский ветер трепал волосы, проникал под тонкую ткань платья.
Пальто она даже не накинула.
Внутри все было выжжено дотла.
Не осталось ни слез, ни злости.
Лишь ледяное, звонкое опустошение.
Она прокручивала в памяти последние семь лет их с Дмитрием жизни.
Как они встретились.
Как он красиво ухаживал.
Цветы, рестораны, романтические поездки.
