Вечером, когда вся семья собралась вместе, Ольга, стараясь говорить спокойно, пересказала разговор с тетей. Она ожидала любой реакции: что Татьяна снова взорвется праведным гневом, что Алексей устанет и махнет рукой. Однако ответ оказался иным.
Начало этой истории здесь >>>
— Значит, бердянская улица, — задумчиво произнесла Татьяна, помешивая ложечкой остывший чай. — Самое больное место. Она знает, куда нанести удар.
— Это не просто бердянская улица, — тихо ответила Ольга. — Это… папа. Его яблони, его скамейка, его сарай с инструментами, где до сих пор остается запах стружки.
Алексей, который раньше молчал, вдруг поднял голову.
— Послушайте, а что если мы отправимся туда? Прямо сейчас, в субботу.
Ольга с удивлением взглянула на зятя.
— Зачем? Заново устраивать скандал? У меня уже нет сил…
— Нет, не ради скандала, — покачал головой Алексей. — Напротив. Не звонить никому, не предупреждать. Просто приехать. Как будто это наш дом тоже. Ведь этот дом и ваш тоже, Ольга Викторовна. По закону, после смерти отца, у вас есть доля. Также и у вашей мамы. Это не ее единоличная собственность.
Татьяна оживилась, глаза ее загорелись.
— Он же прав! Мам, ты ведь наследница! Почему ты позволяешь ей распоряжаться всем, словно тебя не существует? Мы приедем, покосим траву, починим тот самый забор, из-за которого все и началось. Мы не будем ставить новый, просто восстановим старый. Показать, что здесь хозяева мы. Что нам не безразлично.
— Но… она же там, — сомневаясь сказала Ольга. — И тетя Наталья, наверное. Они вызовут полицию, скажут, что мы незаконно проникли…
— Пусть вызывают, — неожиданно решительно произнесла Татьяна. — Мы предъявим документы на собственность. И убедимся, кто прав. Мы не станем кричать. Мы будем действовать. Хватит обороняться, мам. Пора идти в наступление.
Эта идея была смелой, почти безумной, но что-то в ней откликнулось в душе Ольги. Мысль не оправдываться, а двигаться вперед, придавала ей сил. Внезапно она ощутила, что внутри не страх, а холодная, звонкая решимость.
Субботним утром светило солнце, а воздух был прохладным. Старенькая машина Алексея медленно скатилась по загородному шоссе. Ольга наблюдала за мелькающими березами за окном и возвращалась мыслями к тому, что почти два года не была на бердянской улице. Сначала мешала работа, затем — нежелание ввязываться в новую ссору с матерью.
Они свернули на проселочную дорогу, и сердце Ольги забилось быстрее. Вот знакомый поворот, вот старый колодец, вот их улица. И вот… их дом. И покосившийся забор.
Возле калитки стояла незнакомая машина, а на участке суетились люди. Мужчина в рабочей одежде разматывал рулетку, а рядом стояли их соседи — супруги Ивановы. Руководила всей этой суетой, конечно, тетя Наталья, энергично жестикулируя. Людмилы Сергеевны, похоже, не было.
Алексей заглушил мотор. На мгновение все притихли. Ивановы и тетя Наталья посмотрели на них как на призраков.
— А что вы тут делаете? — первой пришла в себя Наталья. В ее голосе не осталось вчерашней ласковости — только стальной оттенок.,— Вот и приехали на нашу бердянскую улицу, — спокойно сказала Татьяна, выходя из машины. — А вы, тетя Наталья?
— Я сестре помогаю! — с вызовом ответила она. — Лена решила навести порядок. Участок обмеривают.
— Для продажи обмер? — прямо поинтересовалась Ольга, подходя ближе. Несмотря на дрожащие коленки, голос её был удивительно уверенным.
Наталья, полная женщина с недовольным выражением, села на корточки.
— Даже если и для продажи, какое вам дело? Людмила Сергеевна — хозяйка. Делает, что хочет.
— Не совсем так, — подключился Алексей, доставая из папки сложенный пополам документ. — Ольга Викторовна — равноправная хозяйка. Ей принадлежит половина наследства. Значит, без её согласия ни один гвоздь вбить нельзя.
Воцарилась тишина. Наталья презрительно взглянула на Алексея. Ивановы обменялись растерянными взглядами.
— Какая еще доля? — прошипела тетя. — Лена же говорила, что всё на неё оформлено!
— Значит, Лена ошиблась, — пожал плечами Алексей. — Или вы неправильно её поняли.
В этот момент на крыльцо вышла Людмила Сергеевна. Увидев Ольгу с семьей, она замерла, побледнела.
— Мама, — обратилась Ольга, глядя ей прямо в глаза. — Что здесь происходит?
Людмила Сергеевна молчала, бессильно переводя взгляд с дочери на сестру.
— Лена, скажи им! — взвыла Наталья. — Скажи, что не хочешь их видеть здесь! Это твой дом!
— И это мой дом тоже, — повторила Ольга. — Дом моего отца.
Обойдя ошеломленных соседей, она направилась к дому. Татьяна и Алексей последовали за ней.
— Я сейчас полицию вызову! — крикнула в их спину Наталья. — Самоуправство!
— Вызывайте, — спокойно ответила Татьяна, оборачиваясь. — Заодно и с документами разберёмся. Посмотрим, что скажет участковый, когда увидит свидетельство о наследстве.
Они вошли внутрь. В доме пахло детством: сушёными травами, старым деревом и яблоками. Ольга провела рукой по резному буфету, сделанному отцом собственноручно. Слезы навернулись на глаза.
Подойдя к книжной полке, она взяла толстую тетрадь в клеёнчатом переплёте — садовый дневник отца. Он вёл записи многие годы: когда что сажал, как ухаживал, какие были урожаи. Ольга открыла дневник наугад.,«12 мая. Сделал прививку на дичку „Айдаред“. Черенок взял у соседа, у Васильевича. Он утверждает, что главное в прививке — чтоб камбий к камбию плотно прилегал. Как в семье. Если люди душой друг к другу не прилягут, ничего хорошего не получится. Выродится дичка, кислая и горькая».
Ольга читала эти строчки, и ей казалось, что отец обращается именно к ней. Говорит о самом важном.
Тем временем на улице сгущались тучи бури. Иванов, человек рассудительный, отвел Наталью в сторону.
— Наталья Павловна, простите, но мы в эти ваши семейные разборки вмешиваться не хотим. Вы утверждали, что с документами все в порядке, что хозяйка одна. А тут вдруг наследники появляются. Нам лишних проблем не нужно. Мы от покупки отказываемся.
— Как это отказываетесь?! — проревела Наталья. — Мы же договорились обо всем! Вы мне задаток уже дали…
— Задаток вернем, — решительно ответил Иванов. — Не хотим по судам бегать. Пойдем, Валя.
Ивановы, бросив на Людмилу Сергеевну осуждающий взгляд, сели в машину и уехали. Рабочий, поняв, что дело провалилось, молча собрал рулетку и тоже ушёл.
Наталья осталась стоять посреди участка, красная от злости. Подбежала к сестре, которая всё так же сидела тихо на крыльце.
— Ну что, довольна?! — вскричала ей прямо в лицо. — Всё испортила! Я для тебя же старалась, дура! Хотела её наказать, чтобы на коленях приползла! А ты… размазня! Нельзя тебе ничего доверить!
В этот момент Людмила Сергеевна, молчавшая все это время, подняла на сестру взгляд. В ее глазах не было ни страха, ни обиды. Только ледяное, тяжёлое презрение.
— Это ты для меня старалась, Наталья? — спросила тихо, но с такой силой, что Наталья отшатнулась. — Это ты меня науськивала, что дочь меня бросила, что внучка — хамка? Это ты советовала продать бердянскую улицу, топтать память моего мужа? А про задаток я не слышала. Хотела себе в карман его положить, да? За моей спиной?
Наталья отступила. Лицо её лишилось всякой дерзости.
— Лена, что ты говоришь… Я же…
— Всё слышала, — перебила Людмила Сергеевна. — Как ты с ними про задаток заговаривалась. Думала, я глухая и слепая. Иди отсюда, Наталья.
— Сестра…
— Уходи. И чтобы я тебя больше не видела. Ни здесь, ни в Кременчуге. У меня больше нет сестры.
Наталья осознала, что это конец. Что её игра завершена, и она проиграла. Она бросила на сестру, на дом, на вышедшую на крыльцо Ольгу взгляд, полный явной ненависти, развернулась и почти бегом ушла по улице.
На участке воцарилась тишина. Людмила Сергеевна сидела на ступеньке крыльца, сгорбившись, казалась маленькой и постаревшей лет на десять. Ольга подошла и села рядом. Она не знала, что сказать. Все слова казались лишними.
Она только протянула матери раскрытую тетрадь отца.,— Глянь, мам, папа наводит записи… про яблони.
Людмила Сергеевна взяла в руки тетрадь. Ее пальцы слегка дрожали. Она всматривалась в знакомые, родные буквы, и медленно по щекам скатилась слеза. Эти слезы не выражали обиды или гнева. Это были слезы горького, запоздалого осознания.
Прошло несколько месяцев. Наступила осень, окрасившая листву в саду в золотистые и багряные оттенки. Многое поменялось. Тетя Наталья действительно исчезла из их жизни. Говорили, что она пыталась помириться, звонила, но Людмила Сергеевна осталась непреклонной. Она словно вычеркнула сестру из своего мира, как забракованную строку в письме.
Отношения с матерью у Ольги не стали безоблачными. Слишком многое было сказано и сделано. Однако из их общения ушла ложь, пропали манипуляции. Они учились строить диалог заново, осторожно, как по тонкому льду. Людмила Сергеевна больше не выдвигала требований. Она погрузилась в тишину и размышления. Иногда Ольга находила её с дневником отца в руках, задумчивую.
В тот выходной в октябре они снова приехали всей семьёй на бердянскую улицу. Алексей с Татьяной принялись ремонтировать старый забор. Новый, дорогой вариант они не стали ставить. Просто заменили испорченные доски, подкрасили их, укрепили столбы. Работа шла легко.
Ольга собирала в саду последние яблоки — Айдаред, который когда-то посадил её отец. В этом году плодов было много — больших, сочных и сладких.
Людмила Сергеевна вышла на крыльцо. Она долго молчала, наблюдая за работой детей, за тем, как дочь наполняет корзину яблоками. Потом тихо произнесла:
— Надо пирог испечь. Шарлотку. По тому, что ты говоришь, Ольга ты меня научишь?
Ольга повернулась и улыбнулась. Впервые за много лет — искренне, без горечи и напряжения.
— Конечно, мам, научу.
Вечером они сидели на веранде, пили чай с ароматной, ещё теплой шарлоткой и смотрели, как садится солнце. Починенный забор больше не казался жалким. Он выглядел как верный старый страж, честно несущий службу. Это был символ не богатства, а чего-то куда важнее — мира и согласия в семье.
Ольга смотрела на близких: на уставшего, но довольного зятя, на радостную дочь, на притихшую, поседевшую, но всё же родную мать. И думала о том, что семья — это не просто кровь. Это ежедневный, порой непростой труд. Это умение не только прощать, но и вовремя сказать «нет». Это способность отстаивать свои границы и уважать чужие. Иногда, чтобы спасти старый сад, нужно безжалостно выкорчевать больное, гнилое дерево, которое отравляет всё вокруг. Хотя это кажется суровым. И лишь тогда на крепких ветвях смогут появиться плоды. Сладкие, как эти яблоки, пахнущие солнцем, домом и надеждой.
От автора:
Благодарю вас за внимание к этой истории.
Мне очень важно узнать ваше мнение о поступках героев, ваши размышления и оценки.
Каждый ваш комментарий — это дорогой обмен мыслями, который помогает мне глубже понять читателей и создавать более содержательные рассказы.
Я внимательно прочитываю все ваши отклики и ценю вашу откровенность.
А ваши «лайки» — знак того, что тема задела вас и заслуживает продолжения.
Спасибо, что остаетесь со мной.
