Когда взрослые люди злятся, обманывают, завидуют, ревнуют, испытывают тоску, мы можем с уверенностью сказать, что почти всегда за этими чувствами скрывается страх. Что же это за страх? Когда эти взрослые сами были детьми, они всеми силами пытались привлечь к себе внимание своих родных (например, шкодничали и грубили) и на свой запрос о внимании получали от значимых людей какую-то негативную обратную связь. Например, ребенок кривлялся, а родители, одергивали его, награждали ироничным или презрительным взглядом. Они ругали ребенка (возможно, преследовали при этом самые благородные цели) за плохие оценки, за драки (не видя в этом запроса на внимание), и ребенок стиснув зубы, извинялся. Но любые осуждения и критика, которые слышали люди от своих родных в детстве, выливались для них в сообщение: «ты плохой».
Откуда берутся «плохие» эмоции
В результате эти люди выросли со страхом получить на любую ошибку негативный отклик. Они не боятся самого факта ошибки. Они боятся осуждения этой ошибки. Этот механизм (ошибка ребенка – осуждение значимого взрослого – страх непринятия) вызывает огромную гамму переживаний, из которой рождаются все негативные эмоции людей: они замыкаются, озлобляются и так далее.
Как же не ругать ребенка, если он совершил какой-то проступок? Главный ключ к общению людей — сочувствие. Надо понимать: если ребенок ведет себя вызывающе, злится, бьет кого-то, ругается, значит, он посылает нам очень сильный вопрос на внимание. Если тихие запросы остаются без ответа, то человек просто увеличивает громкость. Он дает нам сообщение: «Мне настолько некомфортно, что я веду себя вот так».
Что же делать? Вести себя с ребенком так, как мы хотели бы, чтобы другие вели себя с нами в схожей ситуации. Например, когда мы делимся какой-то неприятностью с близкими, мы не ждет от них назиданий, советов… Мы ждет от них лишь одного — сочувствия. Проявлять это чувство не так просто, как нам может показаться на первый взгляд.
По улице бежит ребенок, падает, начинает плакать. Что делаем мы? Подходим к нему, и говорим: «Не плачь, успокойся, вон, смотри, птичка полетела». Ребенок в это время думает: «Как не плакать? Больно же!». В словах взрослого «не плачь» он слышит посыл «если мне нельзя плакать, а так хочется, значит, я какой-то неправильный ребенок. Со мной что-то не так». Фразой «не плачь» взрослый перечеркивает право собеседника на чувства. Это не сочувствие.
В любом диалоге с любым человеком (маленьким или большим), надо ориентироваться на его сиюминутное переживание. Правильно в этой ситуации было бы сказать: «Представляю, как тебе больно».
Надо реагировать не на поступки человека, а его чувства. Сочувствовать не значит испытывать жалость. Сочувствовать значит сопереживать.
Сочувствовать можно «двойке» («Представлю, как ты расстроился, раздосадован») и «пятерке» («Как я рада за тебя!»).
Важно помнить, что сочувствие это законченная вещь в себе. Оно не сопровождается интонационной запятой или назиданием. Ребенок получил двойку. Вы ему говорите: «Знаю, как тебе обидно, но ты же понимаешь, что это не дело». Второй частью фразы вы перечеркнули первую.
Любое осуждение и критика рождают у человека, к которому они обращены, протест. Этот протест деструктивен в своем корне. Он не поможет решить вам возникшую проблему, возможно, создаст лишь видимость решения, а ребенок постепенно станет закрытым или озлобленным.
Что же делать, когда нам хочется критиковать или осуждать ребенка? Выход только один — запретить себе взглядом, словом или как-либо еще проявлять эту реакцию. Шаг за шагом, сочувствие отогреет ребенка и воспитает его человеком, который сможет адекватно реагировать на критику, и не будет бояться осуждения других.
