Олег Басилашвили о том, как во времена большого красного террора пострадали его близкие.
Согласно семейной легенде, дед по отцовской линии Ношреван Кайсосрович Басилашвили до революции служил в полиции. Однажды он поймал и отправил в тюрьму двух бандитов. Фамилия одного из них была Джугашвили.
Возможно, будущий «отец народов» не простил своего «обидчика» – как бы ни было, но в 39-м году буквально среди бела дня на улице Ношревана забрали в НКВД.
Тюрьмы он каким-то чудом избежал, но его избили до такой степени, что нарушилась речь, стал произносить слова наоборот: вместо «хлеб» говорил «белх», вместо «мама» – «амам». В моей памяти дед Ношреван был глубоким стариком, а эту трагическую историю из его жизни рассказывали родственники в Тбилиси, куда я ездил уже в зрелом возрасте.
Второй дед, Сергей Михайлович Ильинский был из семьи священников. Его отец, и дед, и прадед, и прапрадед были священниками. Он и сам окончил духовную семинарию. Но после революции стал архитектором, реставрировал церкви в Московской губернии. Мастер своего дела, грамотный специалист – оттого на нем висело клеймо «буржуя», а его дочь – мою маму, которая мечтала стать филологом – долго даже не принимали в институт как «буржуйскую дочку».
Самого деда неоднократно забирали в ЧК, а там требовали отдать золото. Чекисты почему-то полагали, что он должен быть богатым. Спустя годы бабушка рассказывала мне: деда сажали на высокую стремянку под потолок, привязывали его к стремянке за ноги и за руки – пытка такая. Через двое-трое суток, обессиленного, растерзанного, его отпускали домой, так ничего и не добившись: никакого золота у него конечно же близко не было. Но сотрудники ЧК не верили: проходило время – и за дедом приезжали снова.
Он не был репрессирован как враг народа, ему, можно сказать, «повезло» – умер в 36-м. Иначе неизвестно, как бы дальше сложилась его судьба.
В моем детстве никогда не говорили о развернувшихся в стране репрессиях. С годами я стал что-то узнавать, анализировать, сопоставлять факты. Вдруг вспомнилось, что у папы под кроватью всегда стоял чемоданчик. Внутри – пара шерстяных носков, лекарства, смена белья… Отец, видимо, ждал, что за ним в любой момент могут прийти. А как не ждать, если в домах нашего района (а это Потаповский переулок и Покровка, самый центр Москвы) с каждым днем становилось все меньше окон, где горел свет: арестовывали целыми семьями.
Мы жили в квартире №15, а в 14-й – мой приятель Витя Альбац. Его отец был талантливым инженером, одним из создателей Северной железной дороги. После того как железную дорогу построили, Витькиного отца расстреляли. Следом исчезла и его жена – однажды вышла по делам из дома и не вернулась. Витя и его сестра Нелли остались сиротами. Но у них была няня Варя, по-моему, даже неграмотная, из деревни – она выхлопотала возможность растить ребятишек, не отправлять их в детдом. И растила на свою скудную пенсию. Они ходили в штопаной одежде, но всегда опрятные, не голодные. Эта Варька на свои гроши пенсионные выходила двух еврейских детей, Витю и Нелли.
В каждом доме, в каждой семье жила своя боль. Мамин коллега (а она работала в Институте русского языка) Владимир Николаевич Сидоров был репрессирован по бредовой причине: ему вменялось в вину то, что он якобы состоял в группе, которая «пыталась прийти к власти посредством создания филологического правительства». Точную формулировку не вспомню, но что-то в этом роде. А его брат Борис Николаевич работал с Вавиловым – когда академика арестовали как врага народа, следом в тюрьму отправили и всех его соратников, Бориса Николаевича в том числе. Вернулся он спустя лет десять.
Была у мамы подруга Элла. Очень милая женщина. Как-то пришла к нам и шепотом говорит моей маме: «Какой-то человек подошел на улице и спросил, где Третьяковская галерея». Мама предположила: «Наверное, он приехал издалека, не знает Москвы», на что Элла с ужасом возразила: «Нет! Это агент МГБ (Министерства государственной безопасности) – и он за мной следит!»
Закончилось печально – Элла сошла с ума, лежала в психиатрической лечебнице. И не узнавала даже своего родного сына, принимая его тоже за агента. Представляете, до какой степени страха были доведены люди? Еще один мамин коллега, завербованный в качестве доносчика МГБ, повесился прямо на рабочем месте в институте, мама мне об этом рассказывала уже позже. Подобных историй среди наших знакомых было много.
Почему подобный ужас стал возможным? Потому что народ попустительствует: нравилось, когда есть царь-хозяин. Даже если хозяин параноик, он все равно хозяин. Но самое страшное: зная, что в тюрьмах и лагерях томятся сотни, тысячи матерей, отцов, братьев, сестер, бесплатно работают, строят дома, заводы, электростанции, лес пилят, золото моют, умирая от голода и холода, – мы «все были счастливы». Всей страной! Распевали песни: «Хорошо в стране Советской жить!» Уничтожены элита русской интеллигенции, крестьянство… 60 миллионов погибших в сталинских лагерях – а остальные шли на Красную площадь и кричали: «Да здравствует великий Сталин!» Больно и стыдно.
Сейчас много спорят: рассказывать ли молодому поколению о таких страницах истории России? Надо рассказывать, к чему приводит тоталитарная система – она может существовать только в атмосфере репрессий, иначе погибнет. Об этом должны знать молодые, читать книги Шаламова, Солженицына, Трифонова, у которого ощущение всеобщей серости и подавленности замечательно запечатлено. Василия Аксенова рекомендую – одно из последних его произведений называется «Москва Ква-ква». Чистая фантасмагория, 50-е годы, люди летают по небу – но атмосфера того времени абсолютно точно передана: ужаса, страха, заискивания, робости и вместе с тем всеобщего ликования. Парадокс!
Кстати, а знаете, какое время было самым счастливым для поколения моего отца-фронтовика? Война! Как ни странно. Потому что они по собственной воле шли на смерть, были свободны и умирали во имя того, что им дорого – своей семьи и своей Родины.
Не случайно сейчас так сильно переменилось отношение к личности Сталина, к его роли в нашей истории. Я бы предложил тех людей, которые поддерживают политику Сталина и считают, что она была положительной по отношению к стране, на месяц отправить в лагеря, с точным обязательством — выпустить их через месяц. И лагеря должны быть сталинского типа: с той кормежкой, с теми работами, со вшами, со смертями, с расстрелами — со всеми этими делами… Вспомним, какой кровью достались нам достижения сталинской эпохи: миллионов человеческих жертв стоили все Беломорканалы, сибирские стройки и так далее. Разве это победа Сталина?
Источник: «Собеседник» №16-2017
