В ответ мама отправила фотографию Игоря — он смотрел прямо в камеру и широко улыбался.
Тамара быстро убрала фото вверх и приступила к выбору платья для квиза. «Задуваем свечи без тебя», — написала мама в восемь вечера, как раз в момент начала игры.
Тамара прочитала сообщение в туалете бара на фоне громкой музыки и ощутила лишь раздражение.
Она отключила звук и вернулась в зал.
В общежитие она пришла около полуночи — уставшая, но счастливая.
Леонид поцеловал её в щёку и сказал, что день был замечательным.
Тамара ощущала, будто телефон в кармане обжигает её, хотя аппарат лежал без движения, но решила не смотреть сообщения.
Сообщение она открыла утром.
В нём не было текста.
Только фотография.
На снимке Игорь сидел у окна в темноте.
Праздничный колпак был сдвинут набок.
Он обнял колени и смотрел в окно.
Он не плакал, просто ждал и не понимал, почему его самая большая радость так и не пришла.
И тут в сердце Тамары вонзилась холодная игла.
Она долго всматривалась в это маленькое, обиженное лицо на фотографии, в его беспомощную позу, и впервые за долгое время увидела не «проблему», не «синдром», а просто брата.
Маленького мальчика, который любил её всем своим сердцем.
Чувство вины стало таким тяжёлым, что не позволило ей ни позвонить, ни поехать домой — казалось, что так она только усугубит ситуацию.
Это произошло случайно, словно сама судьба решила расставить всё по своим местам.
Они гуляли с Леонидом в парке, и он пытался поймать её за руку, а она смеясь ускользала.
В эти моменты она могла забыть обо всём — о стыде, о страхе, о том глубоком чувстве вины, которое грызло её изнутри с того самого дня рождения.
Их путь проходил мимо песочницы, где собралась группа ребят.
Но веселье казалось каким-то злым и неестественным.
Дети окружили маленького, худенького мальчика, который старался неуклюже отползать от них, волоча за собой плохо слушающиеся ноги. — «Хромая ворона!» — дразнился рыжий мальчишка. — «Смотри, как он ползает, как жук!» — визжала девочка в розовом.
Лицо мальчика исказила обида и беспомощность.
Взрослых поблизости не было.
У Тамары перехватило дыхание.
Перед ней словно появился не этот мальчик, а Игорь.
Та же беспомощность, та же жестокость мира, выраженная в детских насмешках.
Она не думала о своём образе «идеальной» девушки без проблем, а просто ринулась вперёд. — «Эй!» — её голос прозвучал резко и властно, заставив детей вздрогнуть и отступить. — «Вам не стыдно?»
— «Зачем вы его травите?»
Рыжий мальчишка попытался возразить: — «А что такого?»
— «Он же ненормальный!»
Но, встретившись с её горящим взглядом, сразу сник и опустил глаза. — «Он не ненормальный!» — крикнула Тамара, и голос её внезапно сорвался. — «Он просто другой!»
— «А вы… Вы просто жестокие трусы!»
Она наклонилась к плачущему мальчику, помогла ему подняться, стряхнула с его коленок песок.
Её руки дрожали.
Когда она подняла голову, то увидела, что Леонид разговаривает с забияками — спокойно, но с такой строгостью, что те поспешили быстро убежать.
Тамара стояла, уставившись в одну точку, а по её щекам текли слёзы.
Она не могла сдержать их.
Всё накопившееся за месяцы: боль за брата, стыд за себя, отчаяние — вырвалось наружу в тихих, горьких рыданиях.
Леонид подошёл и молча взял её за руку.
