— Я буду готовить, а ты займёшься мытьём посуды.
— Я буду пылесосить, а ты будешь выносить мусор.
Пятьдесят на пятьдесят. — Но я никогда… — Придётся научиться, — она поднялась и легко коснулась его плеча. — Иначе… мне здесь нечего делать.
Виктор так и не смог привыкнуть к новому распорядку.
Он пытался — пару раз помыл посуду, однажды подмёл пол, но выглядел при этом так, будто совершил подвиг.
Наташа перестала просить.
Она просто занималась тем, что считала нужным, но не ради него — ради себя самой.
Разговаривали они мало.
Общение сводилось к бытовым вопросам: «Свет оплатил?», «В аптеку сходил?», «Владимир заболел, помоги Ольге».
Никаких тёплых слов и признаний.
По вечерам он сидел в кресле, уставившись в телевизор, переключал каналы и ворчал на новости.
Она же уходила к дочери или оставалась в своей спальне, читала книги, вязала.
Иногда они встречались на кухне, но без прежней близости.
Словно жили не муж и жена, а дальние родственники под одной крышей. — Снова у Ольги? — однажды спросил он. — Да, — коротко ответила Наташа. — Ты словно пытаешься сбежать из дома. — А что здесь держит? — она посмотрела ему прямо в глаза и больше ничего не сказала.
Он отвернулся.
Так проходили недели.
Тишина в доме перестала раздражать — стала естественной.
Они ужинали за одним столом, но каждый был погружён в свои мысли.
Делили квартиру, но не делили жизнь.
И оба понимали: впереди их ждёт не примирение и не новая любовь, а ровное, холодное сосуществование.
Без ссор, без объятий, без попыток что-либо менять.
Просто возраст, усталость и годы, проведённые вместе, которые теперь связывали их крепче всяких чувств.
Не любовь — привычка.
Не нежность — общий опыт, счета и вещи, накопленные за десятилетия.
Наташа порой думала: если бы они встретились сейчас, случайно на улице, то не задержались бы и на минуту.
Она просто прошла бы мимо.
Он — тоже.
Но судьба уже разложила свои карты: общая дочь, внук, квартира, фотографии в альбоме.
Слишком многое удерживало их, чтобы расстаться.
Она не испытывала ненависти.
И он — тоже.
Просто оба жили рядом, каждый тянул за свой конец верёвки — не отпуская, но и не приближаясь.
Будто связаны невидимым узлом, который нельзя развязать, но и затягивать сильнее уже бессмысленно.
Иногда вечером она ловила себя на мысли, что дом стал похож на гостиницу: есть постоялец, есть хозяйка, и каждый занят своим.
Разные комнаты, разные привычки, разные молчания.
Не ругаются — и на том спасибо.
Виктор воспринимал эту тишину по-своему.
Он держал газету так, будто она служила ему щитом.
Наташа — книгу или вязание.
Они сидели рядом, но между ними простиралась пропасть, которую никто больше не пытался преодолеть.
Так и жили.
Не ради счастья, не ради надежды — лишь ради того, чтобы просто дожить.
Если вас трогают живые истории — загляните и сюда 👇🏻