Девочка сразу ощутила, что что-то не так.
Мама стала чаще задерживаться на работе, порой тихо напевала себе под нос, а недавно приобрела духи с цветочным ароматом. «Мама, куда ты так нарядилась?» — спросила Надя вечером, заметив, как мать красит ресницы тушью. «Да просто с тётей Тамарой в кафе собираемся», — соврала Ольга, но дочь сразу же раскусила ложь. «С тётей Тамарой? Тогда зачем тебе новые серьги? Для кого ты так прихорашиваешься?»
Пришлось признаться.
Ольга, смущаясь и краснея, рассказала про Вову.
Дочка слушала, и её лицо постепенно стало каменным. «И что, теперь он тут будет постоянно?» — спросила она холодным голосом. «Возможно, когда-нибудь. Я хочу, чтобы вы познакомились». «Зачем? Нам и вдвоём хорошо». «Надя, родная, — Ольга попыталась обнять дочь, но та отстранилась. — Он хороший человек, и мне с ним хорошо. Это не значит, что я стану меньше тебя любить». «Ага, конечно, — фыркнула Надя. — Ну-ну. Как же».
Вова осторожно входил в их жизнь, словно опытный сапёр, прокладывающий путь через минное поле.
Вначале он преподносил Наде небольшие, но продуманные подарки — книгу фэнтези, которую она давно хотела, качественные наушники. Он не задавал глупых вопросов, как часто делают взрослые с подростками, а общался с ней на равных, проявляя уважение. Но Надя оставалась закрытой. Она отвечала односложным «спасибо», уходила в свою комнату, как только он появлялся, и демонстративно погружалась в телефон.
Ольга разрывалась между двумя полюсами своего счастья.
С одной стороны — Вова, который наполнял её жизнь смыслом и радостью.
С другой — дочь, её девочка, которая вдруг стала чужой и колючей, словно ёжик.
Ссоры начались почти сразу. «Ты ещё и на него деньги тратишь?» — кричала Надя, когда Ольга купила Вове к дню рождения хороший свитер. «Теперь мы на макаронах сидеть будем?» — язвительно заметила она, увидев в холодильнике кусок дорогого сыра, приобретённый к его приходу.
Ольга пыталась объяснить, что Владимир делает её счастливой, но натыкалась на глухую стену непонимания и детского эгоизма.
Она видела мотивы дочери, словно на ладони — та боялась, что окажется на втором плане.
Однако понимание не облегчало ситуацию.
Кульминация произошла через три месяца после начала отношений Ольги и Вовы.
В один из четвергов он зашёл к ним после работы, чтобы вернуть флешку с документами, которые Ольга забыла в его машине.
Сама Ольга задерживалась на совещании.
Вова позвонил в дверь, Надя открыла. «Привет, Надя. Мама дома?» — улыбаясь, спросил он. «Нет, на работе», — буркнула девочка, не сдвигаясь с порога. «Я ей флешку принёс. Можно положить на кухне? Она просила».
Надя молча пропустила его.
Вова зашёл на кухню, оставил флешку на столе, повернулся и ушёл.
Всё заняло не более минуты.
Когда Ольга вернулась домой, её встретила тихая истерика.
Надя сидела на диване, поджав ноги, с покрасневшими, заплаканными глазами. «Мама…» — всхлипнула она, едва женщина переступила порог.
Ольга, сняв сумку, бросилась к дочери. «Надя! Что случилось?» «Он… Вова… он ко мне приставал», — выдавила из себя девочка и разрыдалась навзрыд.
Внутри у Ольги похолодело. «Что?.. Кто?.. Что ты говоришь?» «Вова! Сегодня, когда тебя не было… он пришёл, я открыла дверь, а он… обнял меня и сказал, что я уже большая и красивая…»
Ольга отстранилась и посмотрела дочери прямо в глаза.
Та отвела взгляд. «Надя, — тихо, почти шёпотом сказала Ольга. — Ты понимаешь, что только что сказала? Это очень серьёзно».
«Я знаю! Но это правда! Ты же мне веришь? Ты ведь моя мама!» — дочь снова разрыдалась, но теперь Ольга отчётливо видела не боль и унижение, а истерику с оттенком злорадства.
Она знала Вову.
Знала его как честного и порядочного человека, который всегда вел себя с её дочерью корректно, даже отстранённо.
Она помнила, как Надя смотрела на него в прошлый раз — не с интересом, а с ненавистью.
И сейчас видела этот испуганный, беглый взгляд, пытающийся прочесть её реакцию.
Это была гадкая, тщательно спланированная ложь.
Таран, который девочка пустила в ход, чтобы разрушить мамино счастье, которое казалось ей угрозой.
Ольга медленно поднялась с дивана и подошла к окну.
За окном начинался дождь, первые тяжелые капли стучали по стеклу.
Она смотрела, как они стекали, оставляя мокрые следы, и чувствовала, как рушится её маленькое, такое хрупкое счастье.
Её надежда на любовь.
Она сделала глубокий, прерывистый вдох и повернулась к дочери.
