Пошла к дочери, резко распахнула дверь, в комнате царил беспорядок, девочка лежала в наушниках, в кедах на кровати. Сорвала с неё эти наушники, выдернула все из розеток. — Послушай меня, доченька.
Отец, насколько я понимаю, не хочет брать тебя к себе.
Завтра я нанимаю людей, которые помогут нам с обменом квартиры.
Я возьму себе двушку, а тебе достанется комната в коммунальной квартире.
Да-да, ты будешь жить самостоятельно.
Хочешь — ходи в школу, хочешь — не ходи, пей, кури, употребляй запрещённые вещества, катайся на вагонах, веди беспорядочную половую жизнь, мне теперь всё равно.
Ты решила, что стала взрослой?
Я уважаю твоё решение.
Если тебя заберут в детский дом, а, скорее всего, так и будет, значит, так и должно быть.
Ты знаешь, как я тебя люблю, но ты не ценишь эту любовь, не оцениваешь то, что для тебя с папой делаем.
А папа тоже многое делает для тебя, но… я ухожу из твоей жизни. Зачем тебе рядом человек, которого ты не уважаешь, не любишь и не ценишь?
Пока тебе не исполнится восемнадцать, я буду платить тебе небольшие деньги на еду и одежду — хватит. Потом сама. Не знаю, как сложится твоя жизнь, но я не хочу превратиться в ту мать неблагополучных детей, которая вытаскивает тебя из притонов, ловит за руку воровство, воспитывает твоих незаконнорожденных детей.
Я этого не хочу.
Не хочу видеть свою маленькую девочку тем чудовищем, в которое ты превращаешься. У меня нет сил тебя перевоспитать, я не справилась, да… Я тебя люблю, но извини, каждый, кто решил начать взрослую жизнь, должен отвечать за это взрослыми поступками.
Мне очень жаль, что всё так получилось.
Я не из тех матерей, которые тянут всё на себе, говоря, что это их крест… Тамару трясло, но она никогда не повышала голос на дочь или мужа, вообще всегда была спокойна, а теперь… Тамара сидит на кухне, смотрит в окно — внутри пустота. — Мама… мамочка, — тихо произнёс голос дочери, — мама… прости меня.
Мне страшно.
Тамара осторожно подошла к дочери, обняла её, и они долго стояли так, прижавшись друг к другу. — Прости, мама… — Ты меня тоже прости, доченька…
Дочь встряхнулась, подтянула успеваемость, повзрослела, снова стала той малышкой — дочкой, но… она стала взрослой, ответственной и порядочной девочкой.
Никто не узнает, что пережила Тамара, произнося эти слова дочери, как ей было больно, как страшно, и что будет, если дочь согласится и уйдёт, хлопнув дверью… Но она справилась. Теперь они живут спокойно, много разговаривают, ходят в кино и театр, у дочки появились друзья, а у Тамары возникла подруга — сдружилась с новенькой на работе.
Кажется, будто они знакомы уже сто лет.
Жизнь Тамары кардинально изменилась, она даже не подозревала, что можно жить так.
***
— Здравствуй, Оля.
— Здравствуй.
— Я вернулся.
— Куда?
— Домой, куда же ещё.
— Стоп, домой? Ты ушёл, забрал деньги, машину, дачу, оставил мне и Ирине квартиру. Мы официально разведены, так куда ты вернулся?
— К тебе, Тамара, ты же… ты же любишь меня.
— Ах вот как… Я любила тебя, как сильно любила, забывая о себе, а теперь вот — видишь — нашла себя.
А ты… иди, иди к той, к любимой.
— Злишься?
— Злииишься.
— Тебя душит обида, что я ушёл, бросил тебя, а теперь вот… вернулся.
— Уходи отсюда, — просто сказала Тамара, — с ребёнком можешь видеться, а ко мне не смей подходить. И знаешь что?
Я тебя больше не люблю, и мне от этого легко.
— Нашла кого-то?
— Да? Нашла, бессовестная…
— Да пошёл ты…
***
И куда ему теперь?
Он ушёл от той, любимой, потому что устал так жить, год мучился, сил не было… Решил вернуться к Тамаре, а она… подлая какая.
Тамаре всё равно, ничто не тронуло её, она отреагировала так, словно муху с руки согнала и пошла дальше…
Не любит больше… Долго любила, всю себя отдавая, а теперь больше не любит…
