Алексей Николаевич даже позволил себе пошутить: — Тогда это не свинарник, а кошарник! — Ирина, ты только что узнала, что Барсик творит такое?
Ведь они брали его из приюта уже взрослым, отучить это поведение не удалось.
Не выгонишь же его теперь на улицу? — спокойно объяснила сватье Ольга Ивановна. — Видно, от кого Тамарка такая! — бросила в ответ Ирина Петровна и замолчала.
Несмотря на все попытки Ольги Ивановны избавиться от воспоминаний о встрече с сватьей, эти мысли не покидали её.
Женщине было очень неловко, что всё случилось при множестве свидетелей. — Ольга, не принимай это близко к сердцу.
Ирине просто скучно, поэтому она и капризничает! — старался утешить супругу Алексей Николаевич. — Хочешь не хочешь, а у меня в голове не выходит из памяти истерика Ирины.
Ведь из-за кота такую сцену устроить! — волновалась она. — Ладно, будем сами каждый день ходить к Барсику.
Да пустяки, — подвёл итог мужчина.
Поздним вечером Тамара позвонила родителям: — Мама, что там Ирина Петровна такого натворила? — Вам она звонила? — спросила мать. — Да.
Кричала, что меня из дома выгонит.
Прямо из моего Монастырища, представляешь? — рассказала Тамара. — Дочь, я не могу, — разрыдалась Ольга Ивановна. — Мамочка!
Что ты задумала?
Не плачь! — пыталась приободрить маму Тамара. — А как не плакать?
Она такой спектакль перед соседями устроила, — вытирала слёзы Ольга Ивановна. — Мама, ну я сейчас тоже заплачу! — предупредила Тамара. — Нет, всё.
Я сейчас возьму себя в руки.
А то ведь Ирина всегда мягко стелет, да жёстко спит.
Так про неё всегда говорили! — ответила женщина.
Все дни отпуска Владимира и Тамары с Семёном за их Монастырищем присматривали родители Тамары.
Чтобы не травмировать чувствительную психику Ирины Петровны и не слушать её концерты под окнами каждый второй день. *** Молодёжь вернулась из отпуска и, как заведено, собирались навестить близких, чтобы подарить сувениры из поездки.
Родители Тамары в первый же вечер побывали в гостях у дочери, зятя и внука — по сути, чтобы передать ключи и сменить вахту.
А вот Ирина Петровна в первый день молчала.
Но её молчание оказалось недолгим.
Утром второго дня раздался звонок в дверь. — Здравствуй, сынок!
