— Поставь подпись здесь, здесь и внизу, — свекровь вручила мне документы с таким видом, будто это был список покупок, а не доверенность на распоряжение наследством в пятнадцать миллионов гривен.
Я застыла, держа ручку. В столовой воцарилась тишина, которую нарушало лишь тиканье старинных часов на стене. Свекровь улыбалась своей привычной улыбкой заботливой матери, которую я уже видела множество раз. Но сейчас, глядя на аккуратно разложенные бумаги, я впервые заметила в этой улыбке какую-то хищность.
— Тамара Сергеевна, я не понимаю, зачем это нужно, — осторожно положила я ручку обратно на стол.
— Ах, Ольга, дорогая, — свекровь покачала головой с выражением снисходительной учительницы. — Ты совсем не разбираешься в финансах. Такие суммы — большая ответственность! Я просто хочу помочь. У меня есть опыт и связи в банках. Я всё организую как надо.
Рядом сидел Игорь, мой муж. Он внимательно разглядывал узор на скатерти, словно там прятался секрет вселенной. Его молчание было красноречивее любых слов.
Две недели назад скончалась моя тётя Нина — единственная оставшаяся у меня родственница после ухода родителей. Она жила в Одессе, в просторной квартире с видом на море, всю жизнь копила деньги, экономя на всём. И вот, неожиданно для всех, завещала всё мне: пятнадцать миллионов гривен и квартиру у моря.
Свекровь узнала о наследстве раньше, чем я успела прийти в себя. Казалось, у неё был личный источник в нотариальной конторе.
— Игорёк тоже считает, что это правильное решение, — сказала Тамара Сергеевна, а её сын кивнул, не поднимая взгляда. — Мы же семья. Нужно думать об общем благе.
Общее благо. Эти слова она повторяла каждый раз, когда чего-то желала добиться. Общим благом было, когда она поселилась у нас на три месяца, чтобы «помочь по хозяйству», а наша квартира превратилась в филиал её дома. Общим благом считалось, когда она определяла, какую мебель покупать и куда её ставить.
— Мне надо подумать, — произнесла я, вставая из-за стола.
Лицо свекрови на мгновение изменилось, но вскоре она взяла себя в руки.
— Конечно, дорогая. Но не затягивай. Нотариус ждёт лишь до понедельника.
Я вышла из комнаты, чувствуя её тяжёлый взгляд на спине. В спальне я достала телефон и позвонила Ирине — подруге и юристу.
— Ирина, мне срочно нужна консультация. — Что случилось?
Я рассказала ей о доверенности, настаиваниях свекрови и молчаливом мужем.
— Ни в коем случае не подписывай! — голос Ирины стал решительным. — Это генеральная доверенность. Она получит право распорядиться всеми деньгами без ограничений. Продать квартиру, снять все средства со счетов. Ты ничего не сможешь сделать.
— Но она же не станет…
— Ольга, проснись! Пятнадцать миллионов — серьёзная сумма. Ради таких денег люди идут на многое.
После разговора с Ириной я долго сидела на кровати, глядя на осенний мелкий дождь за окном, размывающий очертания домов. Вспомнила тётю Нину. Как она говорила мне в последний раз: «Олюшка, я не оставляю тебе всё это просто так. Это твоя свобода. Твой шанс жить по-своему. Не дай никому этого отнять».
Вечером Игорь вошёл в спальню. Сел на край кровати и долго молчал.
— Мамочка расстроилась, — наконец сказал он.
— Твоя мама хочет управлять моим наследством.
— Она хочет помочь.
— Игорь, речь о пятнадцати миллионах гривен. Моих.
Он скорчил гримасу так, будто я сказала нечто неприличное.
— Мы же семья. Какая здесь разница, чьи деньги?
— Разница большая. Это завещание от тёти Нины — не нам, а мне.
— Ты слишком… меркантильная стала.
Это слово он явно позаимствовал у матери. Сам он никогда так не выражался.
— Я стала осторожной.
Он встал и прошёлся по комнате.
— Мама права. Ты не умеешь обращаться с такими суммами. Потратишь на пустяки или тебя обманут.
— А твоя мама умеет? Напомни, сколько раз она попадала в финансовые ловушки?
Игорь побледнел.
— Не смей так говорить о моей матери!
— Я говорю правду. За последние пять лет она трижды вкладывалась в сомнительные проекты и теряла деньги.
— Она пыталась увеличить капитал!
— Она пыталась быстро разбогатеть. А теперь хочет попытать удачу с моими деньгами.,Игорь внезапно развернулся и вышел из комнаты, громко захлопнув дверь. Я осталась одна.
Всю ночь я не могла уснуть. Лежала, уставившись в потолок и размышляя. О том, как изменилась моя жизнь за последние пять лет. Как постепенно, почти незаметно Тамара Сергеевна окутала меня своей заботой, которая на самом деле оказалась способом контроля. Как Игорь, бывший жизнерадостным и самостоятельным молодым человеком, превратился в тень своей матери.
Утром меня посетила ясная мысль: пора принимать меры.
За завтраком царила ледяная атмосфера. Тамара Сергеевна нарочно не обращала на меня взгляда, разговаривая только с сыном.
— Игорёк, — начала она, — вчера я беседовала с Павлом Викторовичем, помнишь, мой знакомый банкир? Он сообщил, что сейчас есть выгодная инвестиционная программа. Гарантированная доходность — двадцать процентов в год.
— Звучит заманчиво, мам.
— Именно, очень прибыльно. Но нужен стартовый капитал. По крайней мере десять миллионов.
Намек был настолько очевиден, что вызывал раздражение. Я допила кофе и встала.
— Сегодня я уезжаю к маме. Вернусь через несколько дней.
Наконец Тамара Сергеевна посмотрела на меня, в её глазах мелькнуло недовольство.
— А документы? Нотариус ждёт.
— Нотариус может подождать.
Я собрала небольшую сумку и уехала — но не к маме, а к Ирине.
— Ты поступаешь верно, — произнесла она, выслушав мои планы. — Только действовать стоит быстро и решительно. У меня есть знакомый нотариус — надежный человек.
Два последующих дня я провела в беготне по инстанциям. Открыла счет в банке на свое имя, перевела туда все средства от тёти Нины, оформила депозит с ограниченным доступом — вывести деньги можно было только при личном присутствии и с паспортом. Квартиру в Одессе я пока не трогала — это требовало больше времени.
Параллельно я искала квартиру в аренду. Небольшую, но личную, где можно спокойно обдумать будущее.
На третий день я вернулась домой. Тамара Сергеевна встретила меня у порога.
— Наконец-то! — воскликнула она. — Я уже думала, ты сбежала. Документы готовы, остается только подписать.
— Я не стала бы их подписывать.
Её лицо побледнело.
— Что значит не станешь?
— Именно это. Я сама буду распоряжаться своим наследством.
— Ты… просто неблагодарная! — вскрикнула она. — Я так много для тебя сделала! Приняла в семью, поддерживала, заботилась!
— Вы контролировали каждый мой шаг. Это не забота, Тамара Сергеевна, а манипуляция.
Она покраснела, затем посерела.
— Игорь! Сейчас же подойди сюда!
Муж вышел из комнаты. Он выглядел усталым — взъерошенным и не побритым.
— Скажи своей жене, чтобы она одумалась!
Игорь посмотрел на меня усталыми глазами.
— Ольга, ну что ты! Мама хочет только лучшего.
— Для кого? Для меня или для себя?
— Как ты смеешь такое говорить! — вскрикнула свекровь. — Я думаю о вашем будущем! О ваших детях!
— У нас нет детей.
— Вот именно! Потому что ты эгоистка! Думаешь лишь о себе и деньгах!
Во мне что-то сломалось. Пять лет я терпела её уколы, едва скрытые оскорбления, попытки превратить меня в удобную невестку. Но обвинять меня в том, что у нас нет детей, когда именно она настояла, чтобы мы ждали, пока Игорь найдёт более высокооплачиваемую работу, — это было слишком.
— Хватит, — сказала я тихо. — Я ухожу.
— Куда собралась? — усмехнулась Тамара Сергеевна.
— Я сняла квартиру. Буду жить отдельно.,Игорь вздрогнул.
— Ольга, ты совсем с ума сошла? Из-за каких-то денег ты действительно готова разрушить нашу семью?
— Дело не в деньгах, Игорь. Речь идёт об уважении. О праве быть собой, а не марионеткой в руках твоей матери.
— Как ты вообще смеешь! — Тамара Сергеевна шагнула в мою сторону, но я подняла руку на остановку.
— Я имею на это право. Потому что это моя жизнь, моё наследство и мой выбор.
Я направилась в спальню собирать вещи, а Игорь последовал за мной.
— Ольга, подожди. Давай обсудим всё спокойно.
— Что тут обсуждать? Ты молчал, пока твоя мать пыталась забрать у меня наследство!
— Она не пыталась забрать. Она хотела помочь.
— Игорь, проснись! Генеральная доверенность даёт полный контроль над финансами. Твоя мать могла распоряжаться ими, как угодно.
— Но она этого не сделала…
— Ты в этом уверен? Вспомни, как она «помогала» твоему отцу с его бизнесом. Где теперь тот бизнес?
Игорь побледнел. История с отцовской компанией была болезненной для них. Тамара Сергеевна настояла на том, чтобы муж вложил все средства в проект её подруги. Проект провалился, фирма разорилась, а отец Игоря прожил после этого лишь два года.
— Это другая ситуация…
— Нет, это точно такая же. Твоя мать не умеет обращаться с деньгами, но абсолютно уверена в обратном. И ты это хорошо помнишь.
Он опустился на кровать, зажал голову руками.
— Чего ты хочешь от меня? Чтобы я выбирал между тобой и матерью?
— Мне нужно, чтобы ты был мужем, а не сыном. Чтобы защищал нашу семью, а не её интересы.
— Она моя мать!
— А я — твоя жена. Или, быть может, уже бывшая?
Он поднял голову, в его глазах читался страх.
— Ты хочешь развестись?
— Я хочу иметь нормальную жизнь. Если ты готов строить её вместе со мной — без постоянного вмешательства твоей матери — я готова попытаться. Если нет — тогда, да, развод.
Из коридора раздался голос Тамары Сергеевны:
— Игорь! Что она там делает? Пусть уходит, если собралась!
Муж вздрогнул и встал.
— Мне нужно время, чтобы всё обдумать.
— Время у тебя есть. Ты знаешь мой новый адрес.
Я упаковывала самое необходимое в два чемодана. Тамара Сергеевна стояла в коридоре, скрестив руки.
— Ты пожалеешь об этом. Без нас ты ничто.
— Я готова рискнуть.
— Игорь тебя не простит.
— Пусть это будет его выбор.
Она хотела что-то ответить, но я прошла мимо. На пороге оглянулась. Игорь стоял в дверях гостиной, растерянный и беззащитный.
— Я буду ждать твоего решения, — сказала я. — Но не вечно.
Первая неделя в новой квартире казалась странной. Тишина, которую я так желала, теперь казалась гнетущей. Утром я просыпалась и не знала, чем заняться в этой свободе. Но постепенно я стала обживаться. Приобрела новые шторы, поставила цветы на подоконник, развесила фотографии тёти Нины.
Ирина навещала меня почти ежедневно.
— Ну как, королева, какие ощущения от собственного дворца?,— Пока ещё непривычно. Но мне по душе.
— А твой благоверный никак не выходит на связь?
— Молчит.
— Может, это даже к лучшему?
Я не могла понять, действительно ли это благо. Часть меня тосковала по Игорю — тому, кого я полюбила шесть лет назад. Весёлому, решительному, свободолюбивому. Но тот Игорь исчез, растворившись в заботах материнских.
На десятый день услышался звонок в дверь. Я открыла, и передо мной стоял Игорь. Похудевший, но с аккуратно выбритым лицом и в чистой рубашке.
— Можно войти?
Я отступила. Он зашёл, внимательно осмотрел комнату.
— Уютно.
— Спасибо.
Мы устроились друг напротив друга и молчали.
— Я много размышлял, — наконец произнёс он. — О нашей жизни, о маме, обо всём. Ты была права. Мама действительно имела планы на деньги. Она призналась, что собиралась вложить их в очередной проект.
— И какой вывод сделал ты?
— Я поговорил с ней. Сказал, что если она хочет видеть меня, должна принять мой выбор — и мою жену.
— А как она отреагировала?
— Назвала меня предателем. Говорила, что я выбрал деньги вместо матери.
— А ты действительно выбрал деньги?
Он покачал головой.
— Нет. Я выбрал тебя. Если ты готова дать нам ещё один шанс.
Я смотрела в его глаза и видела проблески того Игоря, в которого влюбилась. Возможно, ещё не всё потеряно.
— Готова. Но с определёнными условиями.
— Какими именно?
— Мы будем жить отдельно от твоей матери. Она сможет приходить в гости, но не чаще раза в неделю. Все финансовые решения — совместно, без её участия. И никаких доверенностей.
Игорь усмехнулся.
— Согласен. У меня тоже есть условие.
— Какое?
— Давай потратим часть наследства на путешествие. Только мы вдвоём — без мамы, родственников и посторонних советов.
Я улыбнулась впервые за две недели.
— Договорились.
Мы обнялись, и я ощутила, как напряжение последних недель постепенно спадает. Проблемы, конечно, никуда не исчезли. Тамара Сергеевна не прощает просто так. Будут скандалы, манипуляции, попытки вернуть контроль. Но теперь я понимала — сумею отстоять то, что принадлежит мне. Своё имущество, свою жизнь, свою семью.
Вечером того же дня на телефон пришло сообщение от свекрови: «Ты украла у меня сына. Но это ненадолго. Он вернётся, когда осознает свою ошибку».
Я удалила текст, не отвечая. Пусть думает как пожелает. У меня есть пятнадцать миллионов гривен, квартира у моря и муж, который наконец-то начал взрослеть. Значит, тётя Нина была права — именно наследство открыло мне свободу. Свободу жить так, как хочу я, а не так, как велит свекровь.
Через месяц мы с Игорём отправились в Крым. Две недели без звонков от Тамары Сергеевны, без её советов и требований. Мы гуляли по изгибам улочек Ялты, наслаждались вином на террасах Алупки, смеялись и разговаривали, словно раньше. Игорь словно сбросил невидимый груз. Он снова стал тем человеком, которого я полюбила.
А свекровь… Она ещё несколько раз пыталась вмешаться в нашу жизнь. Приходила без приглашения, устраивала сцены, плакала, грозила. Но каждый раз натыкалась на сопротивление. Мы с Игорём научились говорить «нет». Умеем отстаивать свои границы.
Год спустя я вложила наследство тёти Нины частично в недвижимость, частично — в надёжные облигации. Без сомнительных проектов и обещаний двадцати процентов годовых. Зато стабильный доход и уверенность в будущем.
Тамара Сергеевна наконец смирилась. Или притворилась, что смирилась. Теперь она навещает нас строго по воскресеньям, пьёт чай и рассказывает про своих подруг. О деньгах больше речи не идёт. Она знает — это бесполезно.
А я иногда думаю о тёте Нине, которая всю жизнь копила эти средства, отказав себе во многом. Может, она предвидела, что однажды её племяннице понадобятся не просто деньги, а возможность стать сильнее и защитить себя. И я благодарна ей за наследство, за урок и за шанс стать сильнее.
