Я стояла в тени дверного проема, ощущая, как дорогая плотная шерсть с шелком моего нового костюма нежно касается кожи.
Это была моя защита.
Гладкая, безупречная и непроницаемая.
Я крепко сжала ручку кожаной папки.
Кожа была мягкой, теплой, живой.
Резко выделяясь на фоне холодной и мертвой атмосферы цеха.
Сделав шаг вперед, мои каблуки громко прозвучали по бетонному полу, словно выстрелы.
Ирина Петровна обернулась.
Её взгляд сначала пробежал по мне равнодушно, затем с недоумением, и наконец застыл от узнавания. — Елена? — она захлебнулась кофе. — Что ты здесь делаешь?
Это не благотворительная столовая, объедков нет.
Убирайся отсюда, руководство скоро приедет.
Не позорь нас перед людьми!
Дядя Виктор даже не поднял головы, продолжая щелкать мышкой. — Убирайся, Елена, — пробурчал он. — Мы заняты.
Решаем производственные вопросы.
Я подошла к раскройному столу.
На поверхности лежали крошки печенья и какие-то грязные бумажки.
Провела пальцем по краю стола, собирая пыль в серый комок. — Производственные вопросы? — переспросила я ровным, сухим голосом, без следа вчерашней робости. — Пасьянс «Косынка» теперь относится к технологическому процессу?
— Как ты смела так говорить?! — вскрикнула тетка, пытаясь подняться, но запуталась в полах халата и тяжело упала обратно. — Убирайся отсюда! Побирушка!
Я сейчас охрану вызову! — Охрану? — Я усмехнулась. — Того спящего сторожа на проходной, от которого за версту пахнет перегаром?
В этот момент дверь вновь распахнулась.
В цех ворвалась бухгалтерша, Нина Васильевна — суетливая и постоянно напуганная женщина.
Увидев меня, она замерла, а затем расплылась в заискивающей улыбке, часто кивая головой. — Елена Николаевна!
Доброе утро!
Извините за задержку, распечатывала акты…
Документы о вступлении в права собственности готовы, как вы и просили.
Все печати на месте.
У дяди Виктора из рук выпала мышка.
Она болталась на проводе, раскачиваясь, словно маятник, отсчитывающий последние секунды их спокойствия. — Какая…
Елена Николаевна? — прошептал он, медленно повернувшись на скрипучем стуле.
Я без слова положила папку на стол прямо поверх крошек.
Громко, с тяжелым, влажным шлепком. — Я, дядя Виктор, — улыбнулась я лишь губами. — Тот самый «простак», который купил ваше барахло.
Поздравляю, теперь вы работаете на «нищую племянницу».
В цеху повисла тяжелая, гнетущая тишина.
Слышался лишь гул старой лампы дневного света.
Тетка Тамара посинела.
Цвет её лица слился с оттенком увядшего фикуса в углу.
Она хватала воздух ртом, словно рыба, выброшенная на сухой песок. — Это… шутка? — прошептала она. — Розыгрыш?
Елена, где ты взяла деньги?
Ты же… ты же у нас хлеб просила! — Я не просила, Ирина Петровна.
Я выносила ваши унижения, потому что семья для меня что-то значила, — холодно ответила я. — А деньги…
Скажем так, я умею не только свитера до дыр носить.
Я подошла к окну и с силой захлопнула его.
Поток сырого воздуха прекратился. — Всем сотрудникам собраться в главном зале.
Срочно.
Пятиминутка. — Что ты делаешь?! — наконец обрела дар речи тетка.
Она вскочила, ударила кулаком по столу, и лицо её покрылось красными пятнами. — Ты сошла с ума?
Ты не имеешь права нами командовать!
Мы тебе… мы тебе нос вытирали, когда ты сопливая была!
Мы родственники! — В бизнесе нет родственников, Ирина Петровна, — холодно отрезала я, глядя ей прямо в переносицу. — Есть наемные сотрудники.
И есть учредитель.
Сейчас я вижу перед собой двух неэффективных менеджеров, которые довели производство до упадка.
Я подошла к компьютеру дяди Виктора, нажала пару клавиш, закрывая пасьянс.
Экран замигал и показал рабочий стол, заваленный ярлыками игр. — Я изучила отчетность за выходные.
Виктор, вы тратите по три часа в день на игры.
Штраф.
А вы, Ирина Петровна… — Я повернулась к ней, взяв в руки край бархатной ткани, лежавшей на соседнем столе.
Материя была приятной на ощупь, но пропитана затхлым запахом. — Вы выносите ткани домой.
Три рулона итальянского шелка, списанные как «брак».
Я видела их у вас в прихожей вчера, они стояли за вешалкой.
Вычет из зарплаты. — Это грабеж! — завопила тетка, сжимая кулаки так, что кольца впились в пухлые пальцы. — Мы свои!
