Мужчина был приятной наружности, напоминая какого-то советского актера, чью фамилию Ольга не могла вспомнить. – У меня тоже есть планшет, – сказала Татьяна. – Я играю в пони и в кота Тома.
Девочка, похожая на первоклассницу, не старше семи лет, с любопытством взглянула на Татьяну. – Тебе сколько лет? – поинтересовалась она.
Хотя Ольга не могла разглядеть лица окружающих, она ощущала их беззаботное любопытство и внимательно устремленные на них взгляды.
Дочь подняла глаза на Ольгу с вопросом. – Ей тринадцать, – спокойно ответила Ольга и улыбнулась девочке. – А тебе? – Мне семь.
Разумеется, она могла бы спросить, почему Татьяна такая, если ей уже тринадцать, но девочка этого не сделала.
Она продемонстрировала Татьяне игру, в которую играла, и рассказала, что теперь ходит в школу, обычно бабушка ее забирает, а сегодня та не смогла, поэтому она едет одна. – У мамы родился братик, и они сейчас в больнице, – закончила свой рассказ. – У меня тоже есть бабушка, – добавила Татьяна. – А братика нет, хотя я просила маму.
Я очень хочу братика или сестричку.
В школу я не хожу, у меня отдельные занятия.
Хотя я мечтала ходить в школу, мне нравится играть с другими детьми, даже если они смеются надо мной и бьют.
Однажды мне наступили именно сюда, – она показала на грудь. – И я не могла дышать.
Теперь меня не пускают в школу, но ко мне приходят Нина Васильевна и Людмила Игоревна.
Мы учимся писать буквы и считать.
Голос Татьяны был звонким, и весь вагон слышал ее.
Мужчина, с которым она пересматривалась последние пятнадцать минут, отвернулся и сделал вид, что не замечает ее.
Ольга опустила голову к плечам.
Она так и не могла привыкнуть к таким сочувственным и порой осуждающим взглядам.
На следующей станции девочка вышла, а на ее место втиснулась невысокая кудрявая женщина.
Она косилась на Татьяну, стараясь держаться подальше, а когда та неудачно махнула рукой, изображая машиниста поезда, женщина прошипела: – Таких лучше дома держать, а не таскать в общественные места.
В чем она у вас измазана, в фекалиях?
Читайте правила: в метро так ездить запрещено, вы мешаете другим.
Понарожают идиотов, что страшно из дома выходить… Вот Алексей всегда находил, что сказать в таких случаях: он вставал на защиту дочери, спорил с пассажирами и мамочками во дворе.
Ольга не умела скандалить. – Вы можете пересесть, – тихо сказала она. – И не нужно оскорблять мою дочь.
Женщина разозлилась еще больше, стала кричать, Татьяна испугалась и заплакала.
Часть пассажиров начала соглашаться, что если ребенок такой сложный, то его не стоит возить в метро, другие же вступились за них и потребовали от кудрявой женщины успокоиться. – Позвольте… Перед ними появился высокий мужчина со смешными тонкими усиками, загнутыми в колечки. – Женщина, – обратился он к кудрявой, – садитесь туда, я освободил для вас место.
А я с удовольствием посижу рядом с маленькой леди.
Было видно, что кудрявая не желала заканчивать спор так просто, она явно надеялась, что Ольга с Татьяной уйдут из вагона под ее неодобрительным взглядом, но мужчина выглядел настолько уверенным и внушительным, что она сдалась.
