Он расплакался, не сдерживая слёз.
Так же, как малыши в детском доме в Козельце, когда вдруг осознают, что мама, которая оставила их на время, может уже никогда не вернуться.
В детском доме в Козельце Ваней никто по-настоящему не интересовался.
Ни товарищи, ни Тамара Ивановна, ни Галина Петровна — старая нянечка, которую Ваня особенно любил — никого не волновало, что он целый день отсутствовал, даже не поел, и сейчас ему придётся ложиться спать голодным.
Перед сном снова говорили о Саше и плачущей Тамаре Ивановне. *** Утром Ваня не испытал удивления, когда увидел Сашу-дохлика.
Долго смотрел на него, подошёл, сжал кулак, но не стал бить, а протянул кулак в знак пацанского приветствия.
Дохлик улыбнулся, и Ване стало тепло и радостно на душе.
Однако ребята, даже его друг Дима, отстранились от Вани, словно он был прокажённым.
В коридоре никто не подал ему пас.
Гол Сашиной шапкой забил Дима.
Затем он отправился в угол.
Пинал Сашу.
А Ваня словно наблюдал за происходящим издалека.
Он впал в оцепенение.
Пришёл в себя только тогда, когда Саша сложился пополам и начал пениться.
Тут Ваня вспомнил слова врача: если повернуть Сашу на бок и удерживать голову в таком положении, он не захлебнётся и останется жив.
Ваня бросился на пол рядом с дохликом и перевернул его на бок.
Держать голову Саши было нелегко.
Дохлик судорожно дергался.
Но Ваня полностью сосредоточился на том, чтобы любой ценой удержать голову в нужном положении. — Это Ваня его бил! — кричал Дима, а Тамара Ивановна пыталась вырвать Сашу из рук Вани.
Но тот не отпускал голову дохлика и тихо, почти беззвучно повторял: — Скорую вызовите… кто-нибудь.
Врач из скорой сообщил, что с Сашей всё будет в порядке.
Вскоре приехала бабушка Саши и долго плакала в кабинете у Тамары Ивановны.
Ваня почувствовал, будто они плачут вместе с ней, а потом вышли с лицами, полными слёз, но и счастья, и направились в спальню, где после приступа эпилепсии спал Саша-дохлик.
Ваня тихо, незаметно для окружающих, выбрался через единственную знакомую ему дыру в заборе и направился в парк в Яворове.
Шёл он туда, надеясь встретить Павла Михайловича.
Но деда на скамейке не оказалось.
Там сидела незнакомая девочка.
Не из интерната.
В ярких колготках с изображениями жирафов.
Девочка подняла взгляд на Ваню: — Привет.
Ваня мрачно посмотрел на незнакомку.
Ничего не ответил.
Лишь косо взглянул на жирафов.
Глубоко вздохнул и присел рядом. — Меня зовут Оля, — представилась девочка. — Я к Павлу Михайловичу пришла, а его нет. — Ты деда знаешь? — спросил Ваня. — Ну да, он у нас в музыкальной школе работает.
Учит меня играть на фортепиано.
А ещё мы иногда встречаемся с ним здесь, в парке в Яворове, и разговариваем.
Я знаю, что он обычно сидит именно на этой лавочке. — Я тоже к нему шёл, а его нет, — тяжело вздохнул Ваня.
