Он поднял её, глянул на живого Сашу и подумал: «Вот же привиделось».
Затем хлопнул по той шапке: «Гооол!»
Тамара Ивановна сжала его ухо в своих пальцах.
Он словно ожидал этого и совсем не обиделся, когда его поставили в угол.
Повернулся к Саше, который мял шапку в руках и улыбался.
Ребята чего-то ждали.
Ждал и Ваня.
В дверях появилась Оля – самая красивая девочка в детском доме в Козельце.
Ване вдруг очень захотелось выйти из позорного угла при ней и отомстить тому дохлику за его глупую улыбку.
Но почему-то он медлил.
Ощущение приближающейся беды и предчувствие ужасного охватили его. «Эй, дохлик!» – крикнул друг Вани, Дима, сделал подсечку, и дохлик рухнул на пол.
Затем ребята набросились на него.
Ставались вырвать шапку из рук.
Но дохлик цепко держался за неё, будто это была нечто драгоценное.
Дохлику доставалось и по лицу, и по животу.
В конце концов, он согнулся пополам, и Ваня понял или вспомнил: сейчас пойдёт пена.
И действительно.
Ребята разбежались.
А Ваня стоял в углу, словно прикованный.
Одна из нянечек вызвала скорую помощь.
Тамара Ивановна поддерживала безжизненную голову Саши, которая послушно покачивалась в её руках, из губ посиневших выходила пена.
Врач из скорой сказал, что если бы с самого начала удерживали голову в правильном положении, Саша остался бы жив.
Вскоре приехала бабушка Саши с бумагами на усыновление, почти не плакала, лишь постоянно повторяла: «Как же это? Сашуня!»
Ваня направился к скамейке.
Там уже сидел вчерашний дед и подвинулся.
Ваня сел рядом: – Вы знали, верно?
Откуда вы знали, что я сегодня приду?
И как может быть, что вчера Саша был мёртв, а сегодня – жив? – Ваня пытался вспомнить, называл ли он странному деду своё имя, – «Ваня», – дед тяжело вздохнул, в его глазах не было вчерашней холодности, а лишь боль и ярость. – «Что я опять не так сделал? Я ничего не делал! Я только разок по шапке ногой ударил! Это преступление?»
Ваня почти выкрикивал в ответ на требовательный и горячий взгляд деда.
Странный дед не произнёс ни слова, но всё же Ваня понимал его.
Глаза деда проникали в глубину Ваниных чувств и жгли его изнутри, от чего дыхание перехватывало и хотелось заплакать.
Что ему до этого чужого старика?
Он даже имени его не знал. – «Как вас зовут?» – спросил Ваня.
– «Павел Михайлович», – ответил дед.
Он поднялся, медленно и тяжело двинулся по дорожке в парке Яворова, а Ване вдруг стало так одиноко и пусто, будто он потерял своего самого настоящего деда.
