А о чём же я жалею?
О тех годах, что ушли на попытки стать угодной?
О несбывшихся мечтах, отложенных «на потом»?
О настоящей себе?
Вечером позвонил Игорь. — Оля, когда ты приедешь?
Мама говорит, что у нас ипотека, а ты тратишь деньги на пустяки. — Игорь, я оплатила поездку из собственных заработанных средств.
И о нашей ипотеке мне твоя мама напоминать не должна. — Ты что, совсем озверела? — в голосе его прозвучала раздражённость. — Приезжай скорее, хватит.
— Я приеду, когда закончится отпуск, — ответила я, как и планировала.
Он первым положил трубку.
И вдруг осознала — мне всё равно.
На седьмой день, в самый последний вечер, я сидела на причале, наблюдая закат.
Небо пылало оранжевым, вода отражала облака, вокруг царила тишина и умиротворение.
Надежда села рядом. — Вернёшься? — спросила она. — Да.
У меня там своя жизнь.
Квартира, вещи, работа… — Муж, — добавила она. — И муж, — подтвердила я. — Но?
Я глубоко вздохнула. — Но я уже не та, что приехала сюда неделю назад.
Надежда кивнула в знак согласия. — Это хорошо.
Самое важное — не забывай это чувство.
То, что испытываешь сейчас.
Его легко потерять в повседневной суете.
Я вернулась домой поздно вечером.
Игорь открыл дверь, выглядел уставшим и слегка растерянным. — Привет.
Как съездила? — Хорошо.
Очень хорошо.
Я вошла в комнату, поставила чемодан и села на кровать.
Он стоял в дверном проёме, неуверенно переступая с ноги на ногу. — Оля, слушай…
Мама говорит, что тебе нужно… — Стоп, — прервала я, подняв руку. — Игорь, нам нужно серьёзно поговорить.
Он сел напротив, скрестив руки на груди в защитной позе. — Я не хочу так дальше жить, — сказала я спокойно. — Когда моё мнение не учитывается.
Когда я существую только как дополнение к тебе и твоей маме.
Когда у меня нет права на отдых, на собственное мнение, на свою жизнь. — О чём ты вообще? — нахмурился он. — Какое дополнение?
