Людмила Петровна предоставила медицинские справки, подтверждающие, что в 2015 году у неё были проблемы с давлением.
Её представитель утверждал, что из-за этого она не могла понять последствия подписания дарственной.
Защита Тамары и Алексея, наоборот, отметила, что Людмила Петровна не оспаривала договор целых девять лет, регулярно приезжала на дачу, и лишь в 2023 году, когда строительство завершилось, внезапно заявила о своей недееспособности.
Ключевым доказательством стала аудиозапись, на которой Людмила Петровна предлагает Тамаре обмен дачи на квартиру.
Это полностью опровергало её утверждения о непонимании последствий дарственной.,В конечном итоге суд отказался удовлетворить иск Людмилы Петровны.
Дача осталась в распоряжении Тамары и Алексея. — Не могу понять, как можно было так поступить со своей родной матерью, — всхлипывала Людмила Петровна, сидя на диване у Наташи. — Я для неё всё сделала, подарила участок, а она… Родная дочь… Наташа молча гладила мать по плечу.
Общение с сестрой прекратилось после того, как та отказалась передать дачу матери. — Теперь у меня осталась только ты, — взяла дочь за руку Людмила Петровна. — Ты же меня не предашь, правда?
Наташа кивнула, но в душе что-то тревожно сжалось.
В памяти всплыли моменты, когда мать ставила её в пример Тамаре, заставляя сестёр соперничать за её внимание и любовь.
Вспомнилась история с квартирой, которую мать преподнесла Тамаре, а затем забрала обратно после ремонта.
Сколько попыток обмана и манипуляций нужно, чтобы человек потерял доверие?
И существуют ли близкие связи, оправдывающие подобное? — Мама, — осторожно заговорила Наташа, — ты действительно была больна, когда подписывала дарственную?
Или это был лишь способ вернуть дачу?
Людмила Петровна удивлённо посмотрела на дочь, перестав всхлипывать. — Ты тоже против меня? — её голос стал резче. — Нет, просто хочу узнать правду, — Наташа сохранила взгляд.
Людмила Петровна поднялась. — Вот так всегда.
Всю жизнь на них надеялась, а они… Неблагодарные!
Она схватила сумку и вышла из квартиры, громко захлопнув дверь.
Наташа осталась сидеть на диване, глядя в никуда.
В этот момент в ней что-то изменилось.
Вдруг она осознала, что всю жизнь была марионеткой в руках матери, которая использовала её для игр с Тамарой.
На следующий день Наташа набрала сестру. — Привет, — неуверенно произнесла она, когда Тамара взяла трубку. — Привет, — в голосе Тамары слышалась удивлённость. — Я… хочу извиниться, — сделала глубокий вдох Наташа. — Ты была права насчёт мамы.
Она всегда нас стравливала, а я… только вчера это поняла.
На другом конце провода повисла тишина. — Тамар, ты меня слышишь? — Да, — тихо отозвалась Тамара. — Слышу.
Просто… не ожидала. — Я понимаю, — проглотив комок в горле, призналась Наташа. — Вела себя ужасно.
Но теперь начинаю понимать, что происходило все эти годы. — Что случилось? — Тамара звучала уже менее холодно. — Почему внезапно поменяла мнение?
Наташа рассказала о недавнем разговоре с матерью, вопросе и реакции Людмилы Петровны. — И я вдруг осознала, что она всегда так поступала.
А я… была слепа. — Рада, что ты наконец увидела истину, — искренне сказала Тамара. — Действительно рада. — Ты меня сможешь простить? — с надеждой спросила Наташа. — Смогу, — после небольшой паузы ответила Тамара. — Но нам придётся заново узнать друг друга.
Без влияния мамы. — Я готова, — твёрдо сказала Наташа.
В тёплый летний вечер Тамара с Алексеем сидели на веранде своей дачи.
Дети играли на лужайке: тринадцатилетний Илья с футбольным мячом, шестилетняя Кристина с новой куклой.
Солнце медленно скатывалось за горизонт, окрашивая небо в розово-золотые оттенки. — Знаешь, о чём думаю? — обратилась Тамара к мужу. — О том, как всё могло сложиться иначе. — Ты про суд? — Алексей взял жену за руку. — И про суд тоже.
Но больше про нас с Наташей.
Мама долгие годы держала нас врозь, заставляла соперничать.
Но теперь… мы наконец стали настоящими сёстрами.
Алексей кивнул. — Рад, что удалось преодолеть это.
Семейные узы важны. — Не всегда, — задумчиво произнесла Тамара. — Иногда нужно уметь отпустить даже самых близких, если они приносят лишь боль.
Думала она о матери, с которой не общается с тех пор, как завершился суд.
Людмила Петровна осталась одна в своей квартире в Житомире, отказавшись от контактов даже с Наташей после примирения сестёр. — Ты не жалеешь? — тихо спросил Алексей.
Тамара покачала головой. — Нет.
Я сделала всё возможное.
Дала ей второй шанс после истории с квартирой.
Но есть предел тому, сколько раз можно позволять человеку причинять боль, даже если это твоя мать.
На лужайке Кристина вдруг громко рассмеялась, поймав бабочку.
Илья сел рядом с сестрой, объясняя что-то серьёзно, как старший брат.
Тамара улыбнулась, наблюдая за детьми. — Вот что действительно важно, — сжала руку мужа. — Наша семья.
И то, что нам удалось его сохранить.
Алексей обнял жену за плечи, и они так сидели в тишине, любуясь, как последние лучи солнца скрываются за горизонтом и играют отражением на спокойной глади озера.
Которую они построили и защитили, несмотря ни на что.
