Мысли вновь возвращались к одной и той же теме: «Чужой ребёнок.
Чужой.
А если бы это была Надя?
Могла ли она стать такой?» Этот вопрос причинял острую боль. – Тормози.
Это слово вырвалось само собой, тихо, но с такой неизбежностью, что Алексей даже не стал спрашивать, а плавно свернул на обочину.
Машина остановилась.
В салоне воцарилась гнетущая тишина.
Он не оборачивался к ней.
Просто ждал. – Она сказала: «лишь бы с этой бабкой не жить», – прошептала Тамара, глядя в темноту. – Сказала это так, словно умоляла о помощи.
Не напрямую.
Но я услышала.
Алексей молчал.
Он сжал руль до белых костяшек пальцев. – Мы не в силах забрать всех несчастных детей, Тамара, – голос его прозвучал устало. – Я понимаю.
Но мы можем взять одну.
Одну, которая сама попросила.
Которая похожа на неё.
Наконец он повернулся к ней.
В его взгляде не было сопротивления.
Она увидела ту же боль, такое же признание: образ грязной, грубой Лены отпечатался и в его душе. – Поедем обратно? – тихо спросил он.
Лену обнаружили на том же месте, у вокзала.
Она жевала жареный пирожок.
Увидев их, не удивилась, будто ожидала. – Чё, забыли? – хрипло сказала она. – Хочешь показать, где живёшь? – спросила Тамара. – С бабкой.
Лена пожала плечами, но в её глазах мелькнул явный интерес. «Богатые лохи, сейчас опять денег дадут», – казалось, говорила её ухмылка.
Разваливающийся дом на окраине города, в частном секторе, давно превратившемся в свалку.
Ржавые заборы, покосившиеся сараи.
Дверь открылa высокая, худощавая женщина с седыми волосами, туго собранными в пучок.
Её лицо напоминало пергамент, покрытый морщинами, но в осанке угадывалась прежняя гордость.
И глаза – холодные, оценивающие.
Знакомые.
Тамара застыла.
Весь мир перевернулся на мгновение. – Ольга Петровна? – выдохнула она.
Женщина сузила глаза и внимательно всмотрелась в лицо Тамары.
Затем губы её искривились в нечто похожее на улыбку. – Тамара?
Какими судьбами!
Это он тебя прислал?
Павел?
Где он?
Что с ним?
Голос сохранил свой низкий металлический оттенок.
Голос матери её первого мужа.
Женщины, которая когда-то смотрела на Тамару, дочь учительницы, словно на безумную. – Павел?
Нет… Мы просто случайно встретили Лену, и… Где он?
Лена что – его дочь?
Внезапно Тамара поняла, почему девочка так напоминает её собственную дочь.
И это осознание свело живот её резкой болью. – Не знаю, где он.
Сбежал.
Не поделили что-то.
Долги у него были такие, что… Пришлось всё продать – и квартиру в центре, и дачу.
Приехали сюда.
А эту – пристроить некуда, – она кивнула в сторону Лены, которая с интересом наблюдала за происходящим. – Мать её давно ушла.
Вот и тяну.
Хотя она мне в тягость.
Вся в мать пошла – грубая, дерзкая, да ещё и ест за двоих!
Попробуй прокорми.
А за бутылкой для бабушки сбегать – это она не может!
Тамара обернулась к девочке.
Та смотрела на неё холодным, неподвижным взглядом.
Лена слушала, не меняя выражения лица, словно речь не про неё.
Эта отстранённость была страшнее любых слёз. – Лена, – произнесла Тамара, и сердце её забилось бешено.
Она не думала о последствиях.
Думала лишь о том, что оставить девочку здесь – всё равно что согласиться с тем, что и Надя могла бы так же исчезнуть в чуждом и суровом мире. – Хочешь поехать с нами?
Алексей резко повернулся к ней, но молчал.
Он просто ждал.
Лена медленно перевела взгляд с Тамары на бабушку и обратно.
Её лицо оставалось каменным. – А у вас душ есть?
Горячая вода? – Есть, – кивнула Тамара. – И кормить будете? – Будем. – Ну, тогда поехали, – пожала она плечами, будто соглашалась на прогулку в парк.
Ни радости, ни волнения.
Только холодный, расчётливый подход.
Ольга Петровна фыркнула. – Забирайте.
Одна забота меньше.
А ты молодец – вовремя от Павла сбежала.
Сын мой пошёл не той дорогой, не той… – Вы что, моего отца знаете? – насторожилась Лена. – Знала.
Очень давно, – ответила Тамара уклончиво.
И вот они снова оказались в машине.
Теперь на заднем сиденье, поджав ноги и уставившись в окно, сидела Лена.
Она молчала.
Тамара смотрела через лобовое стекло на дорогу, уходящую в ночь.
Она не обрела свою дочь.
Зато приобрела чужую.
И в тишине салона, нарушаемой лишь равномерным гулом мотора, ей показался тихий, почти неслышный вздох – вздох тени, которая теперь навсегда останется воспоминанием…
