Ольга взглянула на Алексея.
Он пожал плечами. — Решай сама. — Приходите в субботу.
В шесть вечера.
Свекровь появилась ровно в шесть.
Без халата, в строгой блузке.
С пакетом фруктов в руках.
Устроилась напротив Ольги и молча рассматривала тарелку. — Как работа? — поинтересовался Алексей. — Тяжело, — ответила Тамара Ивановна, сжав губы. — К вечеру ноги гудят.
Покупатели грубят.
Зарплата мизерная. — Зато нормальная работа, — отметила Ольга, сделав глоток воды. — Там, где люди трудятся, помнишь?
Свекровь вздрогнула, словно получила пощечину.
Покраснела. — Я пришла не об этом. — Тогда о чём? — Чтобы признать, что ты была права. — Тамара Ивановна подняла глаза. — Я сидела у вас десять месяцев, ничего не делала и указывала, как жить.
Считала, что имею право, потому что мать Алексея.
Но оказалось, что права не имела.
Квартира не ваша общая, деньги — не только его, и я вообще была лишней. — Не лишней, — покачала головой Ольга. — А гостем.
Который возомнил себя хозяином. — Да.
Гостем. — Свекровь помолчала. — Теперь я понимаю, каково это — жить на чужие деньги и слушать, что ты никчемная.
Мой начальник повторяет мне это каждый день.
И я осознаю, что ты чувствовала.
Алексей положил руку на плечо матери.
Она не отвернулась. — Я не прошу прощения, — продолжила Тамара Ивановна. — Потому что не знаю, имею ли на это право.
Но я поняла.
Что этот дом твой, Ольга.
Что Алексей выбрал тебя, и это правильно.
И что я была ужасной свекровью.
Ольга молчала.
Затем встала, подошла и положила руку на плечо свекрови. — Я не держу зла.
Но границы есть.
Вы можете приходить в гости, звонить.
Но указывать, как мне жить, больше не будете.
Договорились?
Тамара Ивановна кивнула.
Быстро, резко. — Договорились.
После того, как свекровь уехала, Алексей обнял Ольгу и долго не отпускал. — Не ожидал, что она сможет признать ошибку. — Люди меняются, когда выбора нет, — ответила Ольга, прижавшись к его плечу. — Твоя мама привыкла командовать, потому что все позволяли.
А когда я установила границы, ей пришлось столкнуться с реальностью.
И она справилась. — Ты её защищаешь? — Нет.
Просто не вижу смысла хранить обиду, когда человек изменился. — Ольга улыбнулась. — Теперь у меня есть мой дом, моя жизнь и муж, который стал на мою сторону.
Это главное.
Они сидели у окна, а город шумел за стеклом своей привычной жизнью, но здесь, в их квартире, царила тишина.
По-настоящему тишина.
Без страха, что сейчас откроется дверь и начнётся ссора.
Без напряжения, которое висело в воздухе десять месяцев.
Ольга посмотрела на мужа.
Он улыбался — искренне, без натяжки.
И она поняла, что всё было не напрасно.
Иногда нужно проявлять твёрдость, чтобы защитить себя.
Что доброта без решительности — это слабость, которой пользуются.
И что этот дом действительно её.
И никто больше не заставит её чувствовать себя здесь лишней. — О чём думаешь? — спросил Алексей. — О том, что зря молчала так долго. — Ольга повернулась к нему. — Нужно было поставить её на место с самого первого месяца. — Почему не сделала? — Боялась, что ты выберешь её.
Что скажешь — она моя мать, потерпи.
Что я окажусь виноватой.
