Ольга находилась на крыльце дачи, наслаждаясь ароматом цветущих яблонь и свежесрезанной травы. Май достиг своего пика, и участок выглядел особенно привлекательно — родители всегда ценили свой сад. Теперь, спустя три года после их ухода, она регулярно приезжала сюда по выходным, стараясь сохранить всё в прежнем виде.
«Как же они обожали это место», — размышляла она, поправляя занавески в летней беседке. «Мама здесь выращивала розы, а папа часами ухаживал за фруктовыми деревьями».
Шум подъехавшей машины заставил её обернуться. На территорию въехал серебристый Форд — автомобиль её мужа Алексея. Обычно он приезжал на дачу неохотно, предпочитая проводить выходные дома перед телевизором.
— Привет, дорогая, — вышел Алексей, но на его лице не было привычного расслабленного выражения субботнего дня. Напротив, он выглядел напряжённым и озабоченным.
— Привет, — подошла Ольга и поцеловала мужа в щёку. — Ты сегодня рано. Я рассчитывала, что ты приедешь к обеду.
— Мне нужно поговорить с тобой, — Алексей обнял жену, но объятие было каким-то нескоординированным. — О серьёзном.
— О чём именно? — насторожилась Ольга. За двадцать лет брака она научилась распознавать моменты, когда муж намерен обсудить что-то важное.
— Давай зайдём в дом, — предложил Алексей. — Может, за чайком сядем.
Внутри Ольга поставила чайник, а Алексей медленно обходил комнату, глядя на фотографии на стенах и старинную мебель. Он часто говорил, что дача выглядит устаревшей и нуждается в капитальном ремонте, но Ольга не соглашалась на перемены — каждая вещь здесь напоминала о родителях.
— Садись, Оленька, — сказал Алексей, когда ей принесла чай. — Нам действительно нужно серьёзно поговорить.
— Говори, — присела напротив супруга Ольга, ощущая, как тревога начинает нарастать.
— Звонил Игорь, — начал Алексей, и Ольга сразу поняла, к чему идёт разговор. Игорь — сын Алексея от первого брака, тридцать два года, работает в IT.
— И что случилось? — осторожно спросила она.
— У него появилась возможность приобрести хорошую квартиру, — продолжал муж. — В новом доме, с ремонтом, около семидесяти квадратных метров. Отличное вложение для будущего.
— Здорово, — кивнула Ольга, хотя уже ожидала развития событий. — Наверняка он рад.
— Он рад, но есть загвоздка, — Алексей перемешивал чай, отворачиваясь от жены. — Ему не хватает денег на первый взнос. Нужно ещё два миллиона.
— И что дальше? — Ольга напряглась, готовясь услышать неприятную новость.
— Я думаю, — быстро произнёс Алексей, — может, стоит рассмотреть продажу дачи. Участок большой, в хорошем районе Кременчуга. Риелтор уверяет, что можно получить около трёх миллионов.
Ольга молча опустила чашку, глядя на мужа. Она слышала слова, но не могла поверить в то, что он предлагает.
— Ты правда хочешь продать дачу моих родителей? — спросила она медленно.
— Не хочу, а предлагаю обсудить этот вариант, — попытался смягчить выражение Алексей. — Оленька, пойми, это не просто деньги на ветер. Это вложение в будущее Игоря.
— А дача — вложение в прошлое, — холодно ответила Ольга. — В память о моих родителях, которые строили её тридцать лет.
— Мы же почти здесь не живём, — возразил Алексей. — Приезжаем по выходным или реже. А деньги от продажи реально могли бы пригодиться.
— Помочь твоему сыну, — уточнила Ольга. — Не нам, а именно Игорю.
— Игорь — часть нашей семьи, — напомнил муж. — И это хорошее вложение. Квартира будет только дорожать.
Ольга поднялась и подошла к окну, за которым виднелись яблони, посаженные её отцом. Каждое дерево, каждый куст здесь взрастили её родители. И вот муж предлагает всё это продать ради квартиры для его сына.
— Алексей, ты отдаёшь себе отчёт, что предлагаешь? — спросила она, не поворачиваясь. — Продать единственное, что осталось от моих родителей?
— Осталось не только само место, — мягко возразил Алексей. — Есть воспоминания, фотографии…
— Воспоминания? — резко повернулась Ольга. — Мои родители всю жизнь мечтали об этой даче. Папа работал на двух работах, чтобы её построить. Мама экономила каждую гривну на благоустройство. И ты хочешь, чтобы я всё это продала?
— Я хочу, чтобы ты подумала, — тоже встал Алексей. — Игорь сейчас тридцать два года. Самое время обзавестися своим жильём. Мы можем ему помочь.
— Помочь? — Ольга не могла поверить, насколько легко муж говорит о продаже дачи. — Алексей, почему именно я должна помогать твоему сыну?
— Не только ты, а мы оба, — поправил Алексей. — Мы семья.
— Семья? — Ольга усмехнулась с горечью. — Интересно. А когда Игорь закончил институт и нуждался в машине, кто ему помогал? Когда он менял работу и три месяца сидел без средств, кто его поддерживал? Всегда ты, Алексей. Твои деньги, твоя помощь.
— И что в этом плохого? — удивился муж. — Он мой сын.
— Именно, — подчеркнула Ольга. — Твой сын. А дача — наследство моих родителей. И теперь ты хочешь потратить общие средства на его пользу.
— Это наши деньги, — возразил Алексей. — Мы женаты, имущество — общее.
— Дача была приобретена до брака, — напомнила Ольга. — Она принадлежала моим родителям и по завещанию перешла мне. Это моя личная собственность.
Алексей нахмурился, видимо, рассчитывая, что жена не будет акцентировать внимание на юридических аспектах.
— Формально ты права, — признал он. — Но по сути мы одна семья. Не должны ли мы поддерживать друг друга?
— Поддерживать — да, — согласилась Ольга. — Но не ценой продажи памяти о родителях.
— Оленька, я понимаю, как много для тебя значит дача, — подошёл Алексей и попытался взять супругу за руки. — Но подумай рационально. Игорю нужна квартира. Он уже взрослый человек, пора обзаводиться собственным жильём.,— Разве он не мог бы выбрать что-то подешевле? — поинтересовалась Ольга. — Зачем настаивать именно на квартире за пять миллионов?
— Потому что эта квартира в хорошем районе Кременчуга, — объяснил Алексей. — Это инвестиция в будущее. Через несколько лет её стоимость вырастет.
— Алексей, у Игоря неплохая работа и достойная зарплата, — Ольга освободила руки. — Почему он не взял бы ипотеку, как большинство?
— Конечно, мог бы, — кивнул Алексей. — Но с нашей поддержкой он покупает квартиру сразу, без долгов на двадцать лет.
— С нашей поддержкой или с моей? — уточнила Ольга. — Ведь предлагается продавать мою дачу, а не твою.
— У меня дачи нет, — развёл руками Алексей.
— Зато есть машина, гараж и инструменты, — перечислила Ольга. — Почему не попробовать избавиться от чего-то из этого?
— Суммы несопоставимы, — возразил Алексей. — Моя машина стоит около семисот тысяч, гараж — пятьсот. А дача — три миллиона.
— Именно, — согласилась Ольга. — Дача стоит значительно больше. И ты хочешь, чтобы я пожертвовала самым ценным ради твоего сына.
Алексей помолчал, понимая логику Ольги, но отходить не намеревался.
— Оленька, я не понимаю твоего упорства, — наконец сказал он. — Мы же не отдаем дачу просто на улицу. Игорь — наш родной человек.
— Мне он родной, — поправила Ольга. — Твой, а для меня он так и остался сыном мужа от первого брака.
— Как ты можешь так говорить? — возмутился Алексей. — Игорь всегда относился к тебе хорошо!
— Вежливо он относился, — уточнила Ольга. — Здоровается, интересуется делами, благодарит за обед. Но это не делает нас родственниками.
— А что тогда означает «родной»? — спросил Алексей. — Что должно произойти, чтобы ты считала его родным?
— Время, — ответила Ольга. — И взаимные чувства. Игорь вежлив, но я хорошо знаю, что он не считает меня семьёй. Для него я — просто новая жена отца.
— Это неправда, — Алексей попытался спорить, но голос прозвучал неуверенно.
— Правда, — твёрдо заявила Ольга. — Я это понимаю. Он взрослый, у него уже сформировались связи. Но тогда зачем жертвовать дачей родителей ради человека, который меня семьёй не считает?
Алексей ходил по комнате, явно подбирая слова, чтобы переубедить жену.
— Оленька, хорошо, — наконец произнёс он. — Предположим, ты права насчёт Игоря. Но есть практическая сторона. Дача требует постоянного ухода, вложений. А мы становимся старше.
— И что? — спросила Ольга.
— Рано или поздно станет трудно за ней следить, — продолжил Алексей. — Лучше продать сейчас, пока состояние хорошее, чем через десять лет отпускать за копейки.
— Алексей, мне сорок восемь, тебе пятьдесят два, — напомнила Ольга. — Мы ещё не старики. И кто сказал, что через десять лет дача подешевеет?
— Дачи дешевеют, — неуверенно возразил Алексей. — Молодёжь сейчас не желает возиться с огородами.
— Зато интересуются загородной недвижимостью, — сказала Ольга. — Особенно в таком Кременчуге, как наш. Скоро здесь начнут строить коттеджные посёлки.
— Откуда у тебя информация?
— Потому что я не просто лежу на диване, — резко ответила Ольга. — Общаюсь с соседями, слежу за местными новостями. Наш город становится всё популярнее. За пять лет дача подорожает до пяти миллионов.
Алексей молчал, обдумывая услышанное.
— Тогда и лучше продавать сейчас, — сказал он наконец. — Пока цены не так высоки.
— Алексей, ты меня не слышишь? — гнев прокатился по голосу Ольги. — Я не хочу продавать дачу родителей! Ни сейчас, ни через пять лет, ни вообще никогда!
— Почему? — искренне удивился Алексей. — Это всего лишь недвижимость!
— Просто недвижимость? — Ольга взглянула на мужа, словно видела сумасшедшего. — Алексей, ты серьёзно? Это дом, что построил мой отец. Сад, который сажала моя мать. Каждое дерево здесь выросло их руками!
— Ну и что? — пожал плечами Алексей. — Их уже нет в живых. Им всё равно.
Эти слова прозвучали для Ольги словно удар. Она застыла, не веря собственным ушам.
— Что ты сказал? — с трудом прошептала она.
— Я сказал, что твоим родителям уже всё равно, — повторил Алексей, не осознавая своей бестактности. — Их нет с нами, Оля. А живым людям нужны деньги.
— Каким живым людям? — голос Ольги окатился холодом. — Игорю, который требует квартиру, не по карману?
— Игорю, который хочет устроить свою жизнь, — поправил Алексей. — И да, для меня это важнее, чем сентиментальные привязанности к умершим.
— К умершим? — слёзы потекли по щекам Ольги. — Ты говоришь о моих родителях, как о чужих людях.
— Я просто говорю рационально, — упёрто повторил Алексей. — Дача не вернёт тебе родителей. А деньги помогут живому человеку.,— Твоему сыну, — уточнила Ольга. — Не просто кому-то, а именно твоему сыну.
— И что с того? Разве это плохо?
Ольга вытерла слёзы и долго глядела на мужа.
— Знаешь, что хуже всего, Алексей? Что ради прихоти своего сына ты готов стереть память о моих родителях.
— Квартира — это не прихоть! — возразил Алексей.
— Прихоть — квартира за пять миллионов, — резко сказала Ольга. — Особенно, когда можно выбрать достойное жильё за три миллиона и оформить ипотеку на остальное.
— Зачем нужна ипотека, если мы можем помочь?
— Мы помочь не можем, — твёрдо ответила Ольга. — Я не позволю продать дачу моих родителей, чтобы купить квартиру твоему сыну.
После этих слов во всем доме воцарилась гнетущая тишина. Алексей упрямо стоял у окна, сжав зубы, а Ольга сидела за столом и смотрела в свою чашку.
— Значит, окончательное решение за тобой? — наконец спросил муж.
— В вопросах моей собственности — да, — ответила Ольга.
— Понятно, — сказал Алексей, беря ключи от машины. — Значит, мне здесь больше делать нечего.
— Алексей, не уезжай, — умоляла жена. — Давай попробуем спокойно разобраться.
— Что обсуждать? — повернулся он к ней. — Ты уже всё решила. Мой сын может забыть о своих просьбах.
— Я такого не говорила, — возразила Ольга. — Я лишь сказала, что дачу продавать не стану. Но это не означает, что Игорь не может рассчитывать на нашу помощь.
— Какая помощь? — спросил Алексей с надеждой.
— Мы можем одолжить ему деньги, — предложила Ольга. — У нас есть сбережения, примерно миллион. Можем дать в долг под символический процент.
— Миллиона недостаточно, — покачал головой Алексей. — Нужно два миллиона.
— Пусть тогда выберет квартиру подешевле, — пожала плечами Ольга. — Или оформит ипотеку на недостающую сумму.
— Без нашей помощи он сразу мог бы купить хорошую квартиру!
— Алексей, «наша помощь» для тебя — это продажа моей дачи, — напомнила Ольга. — А я на это не согласна.
— Значит, ты эгоистка, — резко заявил Алексей. — Ставишь кучу старых досок выше семейных интересов.
— Семья? — поднялась Ольга. — Или твой сын?
— Игорь — часть нашей семьи!
— Он твой сын, — уточнила Ольга. — Если он часть семьи, почему за все эти годы брака ни разу не пришёл помочь? Почему не интересовался моими делами? И почему до сих пор зовёт меня по имени и отчеству?
Алексей молчал, не имея аргументов.
— Знаешь, что меня больше всего ранит? — продолжила она. — Не то, что ты просишь продать дачу, а то, как ты это делаешь. Как будто это ерунда, и я просто жадина.
— Я не так имел в виду, — начал оправдываться Алексей.
— Именно так, — возразила Ольга. — Ты сказал, что моих родителей нет, и им всё равно. Ты назвал дачу кучей старых досок. Ты даже не пытаешься понять, что она для меня значит.
— Я понимаю, — сказал Алексей. — Но понимаю и то, что Игорь — живой человек с реальными нуждами.
— А я что, мертва? — спросила Ольга. — У меня нет нужд? Мне не нужно сохранить память о родителях?
— Память можно сохранить и без дачи, — настаивал Алексей.
— Можно, — согласилась она. — Но я не хочу. И это моё право.
После недолгой паузы Алексей решительно направился к выходу.
— Куда? — спросила Ольга.
— Домой, — коротко ответил он, не оборачиваясь. — Подумать, как сказать сыну, что мачеха важнее.
— Алексей! — окликнула его Ольга, но дверь уже захлопнулась.
Она осталась одна в доме, где каждое предмет напоминал о её родителях. Ольга прошлась по комнатам, рассматривая фотографии, книги, мелкие сувениры — всё, что Алексей называл «кучей старых вещей».
«Неужели он правда этого не понимает?» — думала она, перебирая мамины кружевные салфетки. — «Или просто не хочет?»
Вечером Алексей так и не вернулся. Ольга звонила ему несколько раз, но он не отвечал. На следующий день тоже не появлялся, отвечая на звонки короткими сообщениями: «Всё нормально, побуду у Игоря».,«Значит, сын уже жалуется ему на жёсткую мачеху», — с горечью отметила про себя Ольга.
В среду вечером Алексей наконец вернулся домой. Его лицо было мрачным и полным решимости.
— Я поговорил с Игорем, — без лишних слов сообщил он. — Рассказал ему о твоём решении.
— И что он ответил? — спросила Ольга, хотя уже знала, чего ждать.
— Он понимает твою позицию, но очень разочарован, — ответил Алексей. — Надеялся на нашу поддержку.
— Наша или моя? — уточнила Ольга.
— Вся семьи, — уклонился Алексей.
— Алексей, давай говорить откровенно, — устало сказала Ольга. — Игорь расстроен тем, что я не желаю продавать дачу ради его квартиры. Верно?
— Верно, — кивнул Алексей. — И я тоже его понимаю.
— А меня ты понимаешь? — спросила Ольга.
— Пытаюсь, — ответил Алексей неопределённо. — Но трудно смириться с тем, что недвижимость ставится выше интересов близкого человека.
— Близкого тебе, — поправила Ольга. — Но не для меня.
— Оля, да хватит уже! — вспылил Алексей. — Игорь проживает с нами уже два года! Каждые выходные приезжает! Ты готовишь ему обеды, стираешь его одежду!
— Готовлю и стираю потому, что ты меня просишь, — спокойно сказала Ольга. — Но это не делает нас родственниками.
— Тогда что, по-твоему, делает? — спросил Алексей в отчаянии.
— Взаимность, — ответила Ольга. — Игорь воспринимает мою заботу как должное, но никогда ничего не делает в ответ. Может съесть весь холодильник и не задуматься, что кто-то останется голодным. Может занимать ванную два часа, когда я спешу на работу.
— Всё это пустяки, — махнул рукой Алексей.
— Из мелочей складываются отношения, — возразила Ольга. — Между мной и Игорем – только формальные отношения квартирантки и жильца. Вежливые, но лишённые тепла.
— Может, ты сама не даёшь ему сблизиться? — предположил Алексей.
— Возможно, — согласилась Ольга. — Но сейчас это уже не важно. Главное, что ты просишь меня отказаться от самого ценного ради человека, который для меня чужой.
Алексей промолчал, понимая, что не переубедить жену.
— Оля, а если я возьму на себя обязательство вернуть деньги? — внезапно предложил он. — Мы продадим дачу, поможем Игорю, а потом я начну откладывать на покупку другой дачи для тебя.
— Другой? — Ольга не поверила своим ушам. — Алексей, ты не понимаешь? Мне нужна не просто дача, а именно эта — дача моих родителей!
— Но другая может быть лучше, — попытался убедить Алексей. — Современная, с удобствами…
— Но без родителей, — закончила за него Ольга. — Ты предлагаешь мне распродать память о родителях в обмен на своё развлечение.
— Я предлагаю быть практичной, — настаивал Алексей.
— А я — оставаться человечной, — возразила Ольга.
Игорь так и не смог купить квартиру своей мечты. Он нашёл более скромное жильё — трёхкомнатную квартиру в жилом районе Кременчуга за три с половиной миллиона, взял ипотеку на недостающие полтора миллиона. Алексей был недоволен, что сын «довольствуется меньшим», а Ольга считала это правильным выбором.
Отношения в семье охладели. Игорь стал приезжать к отцу реже, а общение с Ольгой стало ещё более формальным, чем раньше. Алексей винил в этом жену, обвиняя её в «разрушении семейных связей».
Ольга по-прежнему на выходных ездила на дачу. Она ухаживала за садом, содержала дом в порядке и чувствовала себя там ближе к родителям, чем где бы то ни было. Спустя год соседний участок действительно купили застройщики, и цены на дачи в районе выросли до пяти миллионов.
— Видишь, я была права насчёт цен, — сказала Ольга мужу, показывая объявление о продаже соседнего участка.
— Да, — неохотно признал Алексей. — Ты была права.
— И что скажешь теперь? Всё ещё считаешь, что я должна была продать дачу ради Игоря?
Алексей молчал, смотря на объявление. Пять миллионов за участок, хуже их дачи — цифры говорили сами за себя.
— Игорь справляется с ипотекой, — наконец произнёс он. — И квартира ему нравится.
— Вот и замечательно, — кивнула Ольга. — Значит, всё получилось так, как должно.
Но Алексей не смог простить жене отказ поддержать сына. В его понимании семья должна была жертвовать всем ради «общего блага», которое, почему-то, всегда совпадало с интересами Игоря. А Ольга так и не простила мужу, что он считает память о её родителях менее важной, чем желания сына.
Дача осталась в семье, но семья изменилась. Каждый остался при своём мнении, и никто не собирался менять взгляды.
«Иногда люди раскрываются по-настоящему только в кризисные моменты», — думала Ольга, сидя в беседке, которую построил её отец. — «И хорошо, что я узнала правду до того, как потеряла дачу».
Алексей продолжал считать жену эгоисткой, которая поставила «кучу старых досок» выше семейного счастья. И, по всей видимости, так и не осознал, что счастье в семье не строится на принуждении к жертвам.
