Ольга как раз вытаскивала из духовки свой знаменитый заливной пирог с вишней, когда муж неожиданно объявил, что уходит.
Сначала она не придала этому большого значения — возможно, ему просто нужно было куда-то съездить?
«Что тут такого? — растерялась она, улыбаясь с теплотой. — А как же пирог? Я думала, что мы вместе попьём чай… Я испекла его специально для тебя, как ты любишь». — «Ты не поняла», — ответил муж холодным тоном.
Он ушёл в комнату и вскоре вернулся с дорожной сумкой. — «Я ухожу от тебя навсегда».
«Ты мне больше не нужна», — произнёс он так, словно избавлялся от чего-то старого и изжившего себя. — «Что?» — вырвалось у Ольги.
Она опустилась на стул, у неё закружилась голова, и ноги ослабли от неожиданной слабости. — «Дура», — пробормотал Алексей.
Он всегда раздражался, когда приходилось объяснять что-то повторно.
Но на этот раз он всё же «снизошёл» и выдал длинную тираду: она — никчёмная женщина, его раздражают её нравоучения, и даже находиться рядом с ней — мучение.
Однако главный удар он приберёг напоследок. — «У меня есть сын», — усмехнулся он. — «Он скоро пойдёт в школу».
«Как отец, я обязан быть рядом».
«Не обижайся, но ты должна меня понять!» — повысил голос. — «Я и так слишком долго терпел тебя, такую неполноценную.
Никто бы на моём месте не выдержал, а я… Я жалел тебя, губил свою жизнь.
Но теперь всё кончено!
Вперёд у меня целая жизнь, и я не позволю тебе её разрушать!»
Дверь захлопнулась.
Слышался скрип лифта на лестничной площадке — и он исчез.
Ольга осталась одна, погружаясь в вязкую, туманную пустоту, словно весь её мир рухнул в одно мгновение.
Как это возможно?
У него сын?
Но это же невозможно!
Ведь именно она должна была стать матерью… Должна была давно, но… Годы обследований, разбитых надежд, попыток «починить» себя как женщину… Она даже ездила к бабке-знахарке в глушь, отдав ей четыре килограмма свежего мяса и горсть золотых украшений.
Та водила руками над ней и объявила: «Сеанс окончен». — «Когда я рожу?» — спросила Оля на пороге. — «Откуда мне знать?» — пожала та плечами. — «Когда природа позволит».
«Но дам совет, раз ты добрая: попробуй не с мужем, а с другим мужчиной.
Говорят, в этом иногда и кроется причина бесплодия».
Но Оля и мыслить не могла о предательстве.
Даже взгляды других мужчин заставляли её чувствовать вину перед Алексеем.
Нет, она не была способна на измену — ни ради ребёнка, ни ради чего бы то ни было.
Она просто не умела предавать.
Она и не заметила, как опустилась со стула на пол.
На старом паркетном полу было легче просто растечься, чем сидеть, сдерживая дрожь.
По кухне прокатился тихий, а потом всё более сильный, протяжный вой.
Оля запрокинула голову, словно надеясь, что так слёзы перестанут литься из глаз.
Сначала она подумала, что это кто-то другой плачет — кто-то, чья жизнь рухнула.
Потом поняла: это она сама воет, рыдает, всхлипывает.
«Нужно встать», — решила она и с трудом добралась до ванной.
Но и там рухнула на пол, продолжая рыдать под шум воды, льющейся из крана, выкрученного на максимум.
«За что?»
«Как он мог?»
«Почему именно сейчас?»
Вопросы крутились в голове, словно снежинки в метели, и постепенно ей начало казаться, что это сон.
Кошмар.
«Нужно только проснуться». — «Да, дура», — прошептала Ольга, ущипнув себя трижды и убедившись, что реальность не меняется.
Просто муж ушёл.
Просто бросил.
«А я», — думала она, — «разве давала ему повод?»
Кроме одного — не смогла родить ему ребёнка.
Когда же всё пошло не так?
Ольга родилась и выросла в Каменец-Подольском.
Её родители были простыми людьми: мама преподавала фортепиано в музыкальной школе, отец работал на консервном заводе.
В середине девяностых отец оставил стабильную работу и рискнул заняться бизнесом.
Против всех прогнозов — преуспел.
Деньги лились рекой.
Семья могла позволить себе и чёрную икру, и шубы из соболя.
Но родители оставались скромными.
Все заработанное вложили в недвижимость — приобрели две квартиры: одну поменьше, другую побольше.
Так они выбрались из коммуналки и обеспечили дочь «приданым».
Когда же в бизнесе возникли трудности, отец не стал рисковать, продал всё за бесценок и вернулся на завод, где проработал до пенсии.
Оля росла тихой, домашней девочкой.
Она стала бухгалтером и устроилась в фирму, занимающуюся продажей соков.
Планировала оставаться там всю жизнь — как и многие в их семье, преданные одному месту работы.
Лишь в двадцать восемь у неё появились первые серьёзные отношения.
Мужчиной, покорившим её сердце, стал Алексей.
Но Оля была такой, что не могла выйти замуж без согласия родителей.
Те оценили жениха строго и даже засомневались.
Его профессия — технолог пищевого производства, бывший студент-медик, теперь работающий в отделе рекламы мебельной компании… Главное — он не мог определиться с жизненным путём. — «Ну и что?» — возражала дочь. — «Главное, что он хороший человек!»
И правда, спорить было сложно.
Он не ругался матом, не пил.
Впечатляло, как он заботился о своей маме Светлане, которая одна его воспитала, не выходя замуж ради него.
После свадьбы родители Оли переехали в маленькую квартиру, оставив большую — в старинном доме — молодым.
Оля быстро привыкла к семейной жизни.
Её не напрягало, что каждый день нужно готовить ужин, мыть пол (Коля был чистюлей), выслушивать советы свекрови.
Она не возражала и против того, что муж контролировал расходы — ведь бюджет был общий.
Она принимала и тот факт, что встречи с подругами — пустая трата времени, а дружба с мужчинами — почти измена.
Она смирилась и с тем, что после диагноза «бесплодие» Алексей утратил к ней интерес как к женщине.
А свекровь регулярно напоминала: «Нужно было здоровье проверить до свадьбы, не вводить честных людей в заблуждение!» Но теперь… Теперь Оля поняла, что её брак, основанный на жертвах, разрушился.
Только она, глупая, осознала это слишком поздно.
С трудом поднявшись с пола ванной, она вернулась на кухню, заварила чай, отрезала кусок пирога.
Стыдно было — разве у нормального человека может быть аппетит в таком состоянии?
Но пирог был настолько вкусен… Если бы Алексея спросили, как он живёт с любовницей, и если бы он захотел ответить, он, пожалуй, сказал бы: реальность оказалась преснее ожиданий.
Как вялая, замороженная морковка по сравнению с хрустящей, только что выкопанной.
Ирина, конечно, оставалась красивой, но быт… Нет, совсем не то, когда приходишь в её дом и слышишь, как она жалуется на сантехнику и придумывает новые претензии.
Даже сын — Денис — оказался разочарованием.
До недавнего времени он знал Алексея как «дядею Коле» и теперь никак не мог привыкнуть называть его отцом.
Однажды сказал странную фразу: — «А дядя Вася тоже мог бы быть моим папой?
Мне он больше нравится.
Он добрый и угощает шоколадом». — «Кто этот Вася?» — нахмурился Алексей. — «Да так, дальний родственник», — поспешила ответить Марина. — «Денис, как тебе не стыдно?!
Больше такого не слышу!
В угол!»
Алексей быстро подал на развод и сразу занялся квартирой.
Он горячо благодарил мать за совет: «Мне неудобно на чужом метре, перепиши половину на меня».
Оля подчинилась.
Теперь Алексей мог продать свою долю — и быстро продал, не теряя времени на поиски покупателя.
Агентство недвижимости предложило выкуп, ведь квартира находилась в историческом районе, в зелёной зоне.
Деньги от продажи мать Алексея запретила отдавать любовнице — «ещё чего не хватало!» — и оставила себе.
Спорить с ней Алексей боялся.
Прошло несколько месяцев после развода.
И однажды утром Алексей проснулся с мыслью: а не навестить ли бывшую жену?
Просто так, чтобы почувствовать власть.
Посмотреть, как она, бедняжка, живёт одна, как стареет, как угасает.
Он даже не стал завтракать — выпил чай и поспешил, так ему не терпелось.
Знакомый двор с высокими тополями и детской площадкой, где карусель скрипит при каждом толчке.
Замкнутое пространство, словно колодец, и арка, за которой начинается старинная улица с неровной булыжной мостовой.
Вспомнились моменты — как он, молодой жених, обещал пронести Олю на руках через порог, и как, задыхаясь, еле дополз до шестого этажа.
На втором этаже он чуть не упал.
«Какой-то бред лезет в голову», — подумал Алексей, поднимаясь на нужный этаж, и нажал на звонок.
«А вдруг у неё сосед — уголовник?
Или псих?
Ну, жена она была так себе, да и женщиной особо не блистал — но всё же стало не по себе.
Появилось что-то вроде жалости».
Дверь открылась.
Алексей уже собрался поздороваться и спросить, дома ли владелица второй доли, как вдруг застыл.
Перед ним стояла она.
Но… как она преобразилась!
