Сергей наш… Кстати, как у него дела? — Всё у него в порядке.
Без тебя. — Тать, перестань быть такой стервой.
Я понял.
Мне нужна семья.
Я хочу прожить жизнь рядом с тобой.
Я болен, Тать.
Сердце подводит, давление скачет.
Мне нужен уход, забота.
А кто сможет позаботиться лучше, чем родная жена?
Вот оно.
Истина вырвалась наружу, словно ржавая пружина из старого матраса. «Мне нужен уход».
Не «я хочу сделать тебя счастливой», не «я хочу искупить вину».
А именно «мне плохо, возьми меня на руки».
Он искал не жену.
Он искал сиделку с квартирой и деньгами.
Он хотел ресурс.
Для него я была не женщиной, а удобной функцией, которую он когда-то выбросил, думая, что нашёл что-то получше.
А теперь, когда новая сломалась, он вернулся к старой, надеясь, что она ещё работает. — Выходи из машины, Игорь, — тихо сказала я. — Что?
Тать, ну что ты… На улице ливень. — Вон.
Он вышел, хлопнув дверью так сильно, что машину качнуло. — Ты пожалеешь, Гордеева! — крикнул он мне в стекло. — Кому ты нужна в свои пятьдесят, кроме меня?
Старая, гордая дура!
Я нажала на газ.
В зеркале заднего вида его силуэт быстро уменьшался, пока не растворился в дожде.
Меня трясло.
Но это была не та дрожь, что пятнадцать лет назад.
Это была ярость осознания.
Часть 5.
Искушение памятью Следующие два дня превратились в настоящий ад.
Он засыпал меня сообщениями.
От просьб до угроз, от стихов (скачанных из интернета) до оскорблений.
Он нашёл телефон Сергея и начал писать ему.
Сын позвонил мне в бешенстве. — Мам, я ему ноги переломаю.
Он просит денег «в долг», говорит, что ты его довела. — Не трогай его, Сергей.
Грязь не трогают, её смывают.
Вечером я сидела дома одна с бокалом вина.
Достала старый альбом.
Вот мы на море.
Молодые, красивые.
Он держит меня на руках.
Вот выписка из роддома.
Он смотрит на свёрток с Сергеем с таким обожанием.
Было ли это обманом?
Нет.
Тогда это была правда.
Но беда прошлого в том, что оно мертво.
Мы тащим трупы воспоминаний в настоящее, пытаясь вдохнуть в них новую жизнь.
Я поймала себя на мысли: а может, правда?
Возможно, стоит простить?
Ведь одиночество, несмотря на бизнес и деньги, иногда давит так, что хочется лезть на стену.
А он — свой.
Знакомый.
Поношенный, предавший, но всё-таки свой.
Это был момент слабости.
Самый опасный момент.
Женщины часто ломаются именно тогда.
Когда усталость от самостоятельности перевешивает память о боли. «Приезжай, поговорим», — набрала я в сообщении.
Палец завис над кнопкой отправки.
В этот момент в дверь позвонили.
Часть 6.
Точка невозврата На пороге стояла не курьерская служба и не Игорь.
Это была женщина.
Примерно моего возраста, может, чуть моложе, но она выглядела измотанной.
Потрёпанное пальто, усталый взгляд. — Вы Елена? — спросила она. — Да. — Я Елена.
Гражданская жена Игоря.
Бывшая.
Мы месяц назад расстались.
Я впустила её.
Ситуация казалась сюрреалистичной.
Две женщины одного мужчины сидели на моей кухне и пили чай. — Он вам пишет, да? — спросила Елена, грея руки о чашку. — Просит вернуться? — Пишет. — Не верь ему, Татьяна.
Он мне тоже рассказывал про «ошибку» и «любовь всей жизни».
А потом, когда я потеряла работу и заболела мать, он просто исчез.
Жил за мой счёт два года.
А теперь, видимо, узнал, что у вас появились деньги.
Он паразит, Татьяна.
Он выкачивает всё и уходит.
Она поведала мне такие подробности его жизни за последние годы, от которых волосы вставали дыбом.
Микрозаймы, пьянки, мелкие аферы.
Он не просто «ошибся».
Он сгнил. — Я пришла, потому что увидела вашу переписку у него в планшете, который он забыл.
Мне стало вас жалко.
Вы выглядите сильной.
Не позволяйте ему сломать вас снова.
Когда она ушла, я стерла набранное сообщение «Приезжай».
Меня начало тошнить.
