— Свои? — спросил мужчина, у которого голова была мокрая, словно после дождя, а на бедрах висело банное полотенце.
Он стоял босиком на моем коврике, оставляя влажные следы, и щурился от яркого света в коридоре. — Ольга, ты уже пришла! — радостно прокричала Тамара из ванной. — Подожди немного, мы тут шампунь смываем!
На диване в комнате, завалив подушки, сидели ее дети — Илья и Маша — и смотрели мультфильм.
Пульт в их руках выглядел как добыча.
На спинке кресла висел ее халат, который я раньше видела только в ее инстаграме: розовый, с вышитым сердцем.
Из кухни доносился знакомый запах — мой кофе, мое мыло, моя жизнь, в которую только что вошли без предупреждения и разулись на глазах. — Извините, а вы кто? — вежливо спросил мужчина в полотенце, словно я могла оказаться случайной соседкой. — Хозяйка… — произнесла я, и это слово больно задело горло. — Хозяйка? — из ванной выглянула Тамара, капли с ее челки слегка коснулись кафеля. — Ольга, мы ненадолго!
У нас отключили горячую воду.
Ты же знаешь, какая у них ежегодная проблема с этим.
Мы быстро все сделаем — и уйдем! — Ты могла бы хотя бы предупредить, — сказала я, ощущая, как ладони покрываются холодом. — Ольга, да ты что, — искренне удивилась она. — Это же моя квартира.
Неудобно же просить пустить меня в мою же квартиру.
Мы же друзья! — Мы подписали договор аренды, — тихо сказала я. — И договорились о правилах. — Какие правила? — вмешался мужчина, подкручивая полотенце на бедрах. — Тамара, не пугай меня, что за уставы? — Вадим, не лезь, — махнула она рукой. — Ольга, мы правда на десять минут.
Дети уже смывают кондиционер.
Я включила фен, он в комнате.
Ты не возражаешь, да?
На футболке Ильи пятно… Я твоим порошком застирала, он классный!
Я взглянула на стены, на медленно закрывающуюся дверь ванной, и подумала, что уже где-то видела этот кадр: мои границы растворяются, как бумага в воде.
Я глубоко вздохнула, но не выдержала: — Мы поговорим.
И очень серьезно.
Полгода назад я стояла у окна своей прежней квартиры и смотрела на пустую вешалку в прихожей.
Муж ушел.
Вернее, мы разошлись — как две лодки, которые наконец признали: грести в разные стороны бессмысленно.
Тогда хотелось одного — съехать любой ценой.
Быстро, без оглядки, без долгих сборов.
Я собрала свою жизнь в три коробки: несколько пледов, одежду, любимую чашку с трещиной, документы. — Ольга, у меня как раз освободилась квартира, — позвонила Тамара. — Те ребята съехали неожиданно.
Если хочешь — заезжай.
Договор подпишем, ключи дам сегодня же. — Договор обязательно, — ответила я. — Хочу, чтобы все было честно.
Чтобы потом не было «ты мне — я тебе». — Да ты что, глупенькая, мы же подруги, — засмеялась она. — Но ладно, если тебе так спокойнее.
Мы встретились у нотариуса, как в фильме про взрослых: вежливо, с кофе в пластиковых стаканчиках.
Тамара играла новенькими ключами и рассказывала, как бабушка оставила ей эту квартиру — «подушка безопасности», «вложение в будущее», «всегда пригодится».
Я читала договор вслух, словно заклинание: «Посещение помещения собственником только по предварительному согласованию с нанимателем…» — Ты просто святая, — сказала она, подписывая. — Никто так дотошно не читает.
Но мне это даже нравится.
Квартира оказалась скромной, с обоями цвета печенья и старым креслом у окна.
Но у дома была отличная развязка, театр через дорогу и трамвай, который дарил ощущение города.
Я выдыхала здесь вечером, ставила чайник и включала настольную лампу, тихо, словно в библиотеке.
В эту тишину я и влюбилась. — Ольга, привет!
Я тут кофе на себя пролила, — щебетала она в трубку днем. — Я буквально в двух минутах от твоей квартиры.
Забегу на пять минут, пятно застирать, а? — Эм… Я сейчас на работе, — ответила я. — Ключи у тебя… Стоп, откуда у тебя ключи? — Ну мы же делали копию на всякий случай, — напомнила она. — Помнишь?
Вдруг замок заклинит или ты потеряешь.
Я помнила.
И тогда это казалось разумным. «На всякий случай» — как книга, которую держишь на полке, зная, что когда-нибудь она может спасти вечер от одиночества.
Я сглотнула. — Ладно.
Только аккуратно.
И, пожалуйста, ничего не трогай. — Да не смеши! — рассмеялась она. — Что я там трогать буду?
Пара минут — и все.
Вечером я обнаружила фен на кухне, а не в комнате.
В ванной на полке стоял мой шампунь, но крышка была закручена иначе, левее, чем обычно.
В прихожей пропали две прищепки со шторы — позже нашлись под обувницей.
Мелочи, знаки, крошки, которые ведут к пониманию: чужие руки знают, как у тебя «удобнее».
Я вздохнула и отогнала мысли. «Бывает.
Пятно — это форс-мажор». — Ольга, ты не обижена? — спросила она вечером. — Я феном посушила, а потом… забыла положить на место.
Ты же меня знаешь. — Знаю, — ответила я. — И любишь, — добавила она. — И люблю, — сказала я, хотя почувствовала: немного меньше, чем вчера.
Через несколько недель я вернулась домой и увидела ревизионный люк в ванной, который был закрыт не до конца.
Будто кто-то срочно проверял трубы, а потом спешил на поезд. — Тамара, ты заходила? — набрала я, пока чайник тихо булькал на плите. — Да, — легко ответила она. — Я была неподалеку.
Думала: зайду, проверю показатели.
