Рекламу можно отключить С подпиской Дзен Про она исчезнет из статей, видео и новостей — Ты с ума сошла?
Какие декретные на ремонт? — Ольга взглянула на свекровь, и воздух в их крошечной кухне словно стал плотнее и вязче, как густой кисель. — А что тут такого? — невозмутимо помешивала сахар в чашке Людмила Петровна, звеня ложечкой о фарфор. — Ребёнку пока ничего не требуется!
Пелёнки есть, кроватку мы вам отдали.
А у меня квартира приходит в негодность.
Сын обязан матери помочь.
Ольга перевела взгляд на мужа.
Игорь сидел, вжавшись в стул, стараясь не смотреть на происходящее и уставившись на узор старой клеёнки.
Он всегда так поступал, когда мать начинала наступление.
Становился частью интерьера.
Бесполезным, как треснувшая плитка в ванной. — Игорь, скажи ей, — голос Ольги задрожал.
Она только неделю назад вернулась из роддома.
Швы ещё болели, ночи походили на короткие перебежки между сном и плачем маленького Максима, а силы, казалось, покинули её вместе с водами. — Мам, ну правда, — наконец поднял глаза Игорь, в них читалась вселенская тоска. — Ольге сейчас нелегко.
И деньги нужны для малыша.
Памперсы, смеси… мало ли что. — Смеси? — взвилась Людмила Петровна. — Ты что, его грудью не кормишь?
Вот до чего дошло!
Обленились совсем!
Мы вас на картошке растили, и ничего, здоровее были!
А памперсы — это баловство!
Марину постирать — руки отвалятся?
Она говорила громко, настойчиво, заполняя собой всё пространство.
Ольга ощущала, как внутри всё сжимается в тугой, звонкий комок.
Она всегда пыталась быть хорошей невесткой.
Тихой, покорной, удобной.
Улыбалась, когда хотелось плакать, соглашалась, когда хотелось спорить.
Думала, что так правильно.
Так сохраняют семью.
Эта история с ремонтом началась не сегодня.
Она подкрадывалась медленно, на мягких лапах, словно хищник, преследующий жертву.
Месяца три назад, когда живот уже явно округлился, а до декретного отпуска оставалось совсем немного, Людмила Петровна стала чаще навещать их.
Приходила без предупреждения, с проверками.
Проводила пальцем по полке — пыльно.
Заглядывала в холодильник — пусто. — Что ж ты, Олечка, мужа голодом моришь? — качала головой, глядя на одинокий пакет кефира. — Мужчина должен есть мясо.
А у тебя мышь повесилась. — Так я же работаю, Людмила Петровна.
Вечером приготовлю, — оправдывалась Ольга, чувствуя себя школьницей у доски. — Работает она… Все работали.
И по трое детей растили, и мужей обхаживали.
А сейчас молодёжь стала слишком нежной.
В один из таких визитов, когда за окном висело серое ноябрьское небо и моросил мелкий, противный дождь, она и заговорила о ремонте. — У меня в зале обои отклеились, — вздыхала она, потягивая чай, который Ольга ей послушно заварила. — И потолок пожелтел.
Соседи сверху заливали ещё в прошлом году, до сих пор пятно.
Нужно бы подновить. — Так вызовите мастеров, — предложила Ольга искренне. — Ой, где ж на них денег взять, на этих мастеров? — свекровь бросила на неё быстрый, цепкий взгляд. — Пенсия — сама знаешь, копейки.
Вот скоро декретные получишь… сумма же приличная.
Могли бы и матери помочь.
Игорь — единственный сын, опора моя.
Ольга тогда промолчала.
Списала всё на старческое ворчание.
Но семя было брошено в благодатную почву сыновней любви Игоря.
Через пару дней муж заговорил. — Мать вчера звонила, жаловалась.
Совсем у неё квартира разваливается, — начал он с осторожностью, пока Ольга чистила картошку. — Я слышала, — буркнула она. — Может, действительно поможем ей?
Ну, с твоих декретных.
Немного выделим.
Ты же всё равно дома будешь, расходы меньше.
Ольга тогда уронила нож.
Он со звоном упал на кафельный пол. — Игорь, ты серьёзно?
Это деньги на ребёнка.
На нашего ребёнка! — Ну Оля, не злись.
Ребёнку в первое время много не нужно.
Пелёнки-распашонки стоят копейки.
А матери помочь — святое дело.
Она же для нас старалась, растила меня.
Он говорил красивые, правильные слова о долге, об уважении к старшим.
А Ольга смотрела на него и видела не взрослого мужчину, своего мужа, а маленького мальчика, который боится ослушаться строгую маму.
Конфликт тогда замяли.
