Тамара Сергеевна вошла в квартиру, не успев снять пальто, и уже нахмурилась.
Пыль, заметная на комоде, и запах из кухни сразу выдали, что суп снова пересолен. — Ирина, дорогая, опять что-то не так приготовила? — с притворной заботой спросила свекровь. — А где дети?
Опять сидят за своими компьютерами?
Ирина выглянула из кухни, вытирая руки о передник.
Её волосы были растрёпаны, а на щеке заметно блестело мучное пятно.
В её глазах мелькнула усталость, но она улыбнулась: — Здравствуйте, Тамара Сергеевна.
Проходите, раздевайтесь.
Обед уже почти готов. — Да я уже понюхала, — усмехнулась свекровь, развешивая пальто. — Соль, похоже, экономишь?
Мой сын привык к нормальной еде.
Из гостиной доносились приглушённые звуки игры.
Тамара направилась туда, качая головой: — Дарья!
Владислав!
Бабушка приехала!
Двенадцатилетняя Дарья оторвалась от экрана и бросилась в объятия бабушки.
Владислав, не отрываясь от игры, помахал рукой. — Вот видишь, — с оттенком упрёка сказала Тамара, посмотрев на невестку, — совсем распустились.
В наше время дети читали книги и играли во дворе…
Ирина молча накрывала на стол.
Она знала — спорить бесполезно.
Алексей, её муж, в таких моментах предпочитал молчать или находить срочные дела. «Не обращай внимания, — говорил он, — она просто волнуется за нас.» Но как игнорировать, если каждое слово свекрови звучит словно приговор?
За обедом Тамара продолжала: — А соседка моя, Елена Михайловна, рассказывала — её сноха настоящая хозяйка!
Дом сияет, дети воспитанные, муж доволен.
Говорит, золото, а не женщина.
Дарья нахмурилась, глядя на маму.
Ирина старательно ела суп, не поднимая взгляда. — Тамара Сергеевна, — осторожно начал Алексей, — может, лучше поговорим о планах.
Как долго собираетесь оставаться? — Да неделька быстро пройдёт, — махнула рукой свекровь. — Может, хоть порядок наведу, пока здесь.
Ирина, не обижайся, милая, но видно же — хозяйство тебе не по силам.
Ума не нажила, как была бестолковой, так и осталась!
Тишина опустилась на стол, словно тяжёлое покрывало.
Дарья широко раскрыла глаза, глядя на бабушку.
Владислав даже отложил вилку.
Ирина побледнела, но продолжала молча есть. — Мам, не нужно, — тихо сказал Алексей. — А что не нужно?
Правду не говорить? — с воодушевлением спросила Тамара. — Я же добра желаю!
Вон посмотри на неё — вечно растрёпанная, постоянно что-то не так делает.
Детей толком воспитать не в состоянии… — Мою маму так называть нельзя! — вдруг воскликнула Дарья.
Все замерли.
Девочка покраснела, но не отступила: — Мама хорошая!
Она нас любит! — Соня, не вмешивайся в разговор взрослых, — строго сказала Тамара.
Ирина встала из-за стола: — Извините, я посуду помою.
Она ушла на кухню, и через минуту Дарья услышала приглушённые всхлипывания.
Девочка посмотрела на бабушку, затем на папу, который изучал содержимое своей тарелки, и тихо прокралась на кухню.
Мама стояла у окна, вытирая глаза полотенцем. — Мамочка, — прошептала Дарья, обнимая её за талию. — Всё хорошо, солнышко, — Ирина прижала дочь к себе. — Просто лук резала.
Но Дарья понимала — лук тут ни при чём.
Вечером Дарья лежала в постели, но сон не приходил.
В голове крутились слова бабушки: «бестолковая», «ума не нажила».
Как она смеет так говорить о маме?
Мама — самая лучшая!
