— Нескучно — это ты, Игорь? — спросила Тамара, услышав, как в замке повернулся ключ.
Она сидела за кухонным столом, поправляя складку на своем новом шелковом платье.
На столе стояли два бокала, тарелки с еще теплым мясом и салатом, а в центре горели две тонкие свечи, отбрасывая дрожащие тени на стены.
Десять лет.
Ей казалось, что эта дата обязательно должна была что-то означать, что-то вернуть.
В последний год она почти перестала устраивать такие вечера, устав сталкиваться с безразличием, но сегодня был особенный повод.
Юбилей.
Она убедила себя, что он не сможет проигнорировать такое событие.
Алексей вошёл в квартиру и, не включая свет в прихожей, бросил ключи и портфель на тумбу.
Звук был глухим и усталым.
Он направился на кухню к холодильнику, и лишь тогда его взгляд упал на накрытый стол и жену, сидящую за ним.
Он задержался на мгновение, и на его лице отразилась не удивлённость, а скорее раздражение, словно он наткнулся на нежданную преграду на пути к отдыху. — Что это за представление? — спросил он, закрывая дверцу холодильника, так и не взяв бутылку с водой. — С годовщиной, милый, — Тамара заставила себя улыбнуться, хотя внутри у неё все похолодело от его тона. — Десять лет, представляешь? — Десять, — повторил он без выражения, проводя рукой по волосам. — Понятно.
Он обошел стол, присел напротив и посмотрел на еду.
Не на неё, а именно на блюда.
Будто оценивая не её старания, а просто состав продуктов, прикидывая, сколько времени потребуется, чтобы это съесть.
Свечи продолжали гореть, их пламя отражалось в его пустых, уставших глазах.
Тамара ждала.
Ждала хоть какого-нибудь слова, комплимента её платью, вопроса о том, как прошёл её день.
Но Алексей молчал, доставая из кармана телефон. — Ты помнишь, какой сегодня день? — не выдержала она. — Четверг.
Отчётный день, — ответил он, не отрываясь от экрана. — Завтра у меня совещание с инвесторами.
Очень напряжённый день будет.
Проект на грани срыва. — Я ужин приготовила.
Твой любимый стейк, — голос её уже звучал менее уверенно. — Думала, отметим.
Хотя бы что-то за этот год.
Алексей поднял взгляд от телефона.
Взгляд был тяжёлым, словно она мешала ему заняться чем-то действительно важным, отвлекала от великих дел своими бытовыми мелочами.
Он положил телефон на стол экраном вниз, но жест получился таким, будто он сделал ей большую услугу. — Тамара, ты серьёзно?
Какой ужин? — он посмотрел на часы. — Половина первого ночи.
Я еле стою на ногах, у меня в голове одни цифры, графики, презентация.
Мне нужно выспаться, а не вот это вот всё.
Он обвёл рукой стол, свечи, её в этом платье.
В этом движении звучало столько пренебрежения, что Тамаре показалось, будто её облили ледяной водой.
Вся надежда, которую она так тщательно собирала весь день, развеялась в прах. — Но это же наша годовщина, Игорь.
Одна на двоих.
Единственный день в году, — прошептала она, понимая, что унижается, но не в силах остановиться.
Он раздражённо вздохнул, потер переносицу и посмотрел на неё так, словно она была глупым ребёнком, который никак не может постичь очевидных вещей. — Тамар, хватит забивать мне голову этим бредом.
Я весь в отчётах, у меня нет времени на эти глупости.
Погаси свечи, я пойду в душ.
И дай мне что-нибудь простое, бутерброд какой-нибудь.
Есть колбаса?
Слово «колбаса» ударило Тамару сильнее, чем могла бы ударить пощёчина.
Оно мгновенно обесценило всё: её потраченный день, новое платье, последнюю, выстраданную надежду.
Она медленно встала из-за стола, глядя на мужа так, будто видит его впервые.
Вся её скованность и униженная робость исчезли, оставив лишь холодную, резкую ярость. — Колбаса… Конечно.
Зачем стейк, если можно просто колбасу, — произнесла она ровным, лишённым всяких чувств голосом. — Это же так просто.
Функционально.
Как и всё остальное в твоей жизни.
Алексей нахмурился, заметив перемену в её тоне.
Он ожидал слёз, упрёков, но не этого ледяного спокойствия. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что ты стал таким же простым и функциональным, как кусок колбасы, Игорь.
Где тот человек, который дарил мне цветы не по праздникам, а просто так?
Который мог сорваться со мной среди ночи, чтобы поехать смотреть на звёзды?
Который писал мне глупые стихи и говорил, что я — самое важное, что у него есть?
Куда он делся?
Я хочу вернуть именно его, а не… — она обвела его презрительным взглядом, — вот это.
Она ждала, что он разозлится, начнёт оправдываться или хотя бы промолчит.
Но он сделал хуже всего.
Из его горла вырвался короткий, душный смешок.
