— Наташа, я платить не собираюсь!
Запиши продукты на себя!
Что значит «не могу»?
Ты что, в магазине работаешь или как? — Тамара Сергеевна стояла у кассы, размахивая пакетом гречки, словно боевым флагом.
Очередь за ней зашевелилась, как волны в шторм.
Старушка с тележкой, набитой кефиром, цокнула языком.
Мужчина в спецовке отвернулся и стал внимательно читать состав шоколадок на полке. — Тамара Сергеевна, — я старалась говорить спокойно, хотя руки уже дрожали, — я уже объясняла, у нас нет возможности записывать товары на сотрудников.
Это обычная касса, а не советское распределение. — Ах так! — она обернулась к очереди. — Взгляните на мою невестку!
Живет у меня в доме, ест мой хлеб, а гречку для свекрови пожалела!
И тут бабка с кефиром оживилась: — Правильно!
Молодежь нынче неблагодарная пошла!
Я смотрела на эту сцену и думала: почему же я не работаю в офисе?
Там хотя бы свекровь не приходит требовать корпоративные скидки на туалетную бумагу.
Домой я вернулась, словно выжатый лимон.
В прихожей пахло котлетами, Тамара Сергеевна уже успела приготовить ужин и, судя по звукам из кухни, рассказывала Игорю про мою «наглость». — Представляешь, даже гречку на себя записать не захотела! — слышалось оттуда. — Я ее кормлю, пою!
Год уже живете здесь, а благодарности — ни капли!
Игорь что-то неразборчиво пробормотал.
Я знала, что это значит «мам, ну хватит», но сказать вслух он, конечно, не мог.
Вечером, когда мы остались в нашей комнате (бывшей детской, где до сих пор висели школьные грамоты мужа), я села на край кровати. — Игорь, давай снимем квартиру.
Он посмотрел на меня, словно я сошла с ума. — Наташ, ты что?
Зачем платить чужим людям просто так, если у нас тут всё есть?
Потерпи немного, мама привыкнет.
Интересно, когда же наступит этот долгожданный момент?
Год терплю, привыкнуть не могу.
Наоборот, с каждым днем становится только хуже. — Сегодня в магазине она такой скандал устроила… — пожаловалась я. — Ну, мама у нас эмоциональная, ты же знаешь.
Не обращай внимания.
Эмоциональная.
Это когда свекровь приходит на работу и при всех называет тебя неблагодарной нахлебницей?
Вот это и есть эмоциональность.
Утром Тамара Сергеевна накрыла на завтрак: яичница, холодная, потому что «некоторые спят до восьми, как барыни».
Игорь уже ушел, у него смена с семи.
Я взяла кусок хлеба и намазала масло. — Бездетная, а ешь, будто беременная, — заметила свекровь, садясь напротив. — Вот Оля, помнишь, из третьего подъезда?
Уже второго родила.
А вы год вместе, и ничего.
Может, к врачу сходишь?
Проверишься?
Я подавилась хлебом. Вот оно.
