— Тамара, прости, но я влюбился, — произнёс Владимир, не поднимая глаз от тарелки с остывшим супом. Тамара Сергеевна аккуратно вернула половник в кастрюлю и медленно обернулась к мужу. Двадцать один год совместной жизни, и вот оно — то признание, которого она боялась последние три месяца. С тех пор, как он начал возвращаться из походов задумчивым и отрешённым.
— В кого? — спросила она ровным тоном, хотя сердце колотилось в горле.
— В Ольгу. Она с нами уже полгода. Молодая, энергичная…
— Владимир наконец поднял глаза. — Знаешь, я думал, что со мной такого не случится. В нашем возрасте…
Тамара села на край стула, всё ещё сжимая в руках кухонное полотенце. Сорок пять лет. Ольга, вероятно, около тридцати, если не меньше. Энергичная — значит, не отказывается таскать рюкзак по болотам и не жалуется на боль в спине.
— И что теперь? — спросила Тамара.
— Она тоже разводится. У неё ребёнок, негде жить. Думаю… Может, обменяемся квартирами? Ты же знаешь, я не могу оставить её с ребёнком на улице.
Конечно, не можешь, — подумала Тамара. А меня можешь. Меня, которая отдала лучшие годы жизни на создание этого семейного очага.
— Хорошо, — произнесла она вслух. — Но я сама выберу для себя вариант.
Владимир так обрадовался, что даже попытался её обнять, но Тамара отстранилась. Некоторые границы переступать было уже нельзя.
Однокомнатная квартира в том же районе оказалась светлой и уютной. После ремонта, с новой мебелью — почти как начать жизнь заново. Тамара даже ощутила нечто похожее на облегчение, устраиваясь в новом пространстве. Никто не разбросывает носки, никто не храпит, никто не требует ужин ровно в семь. Первые полгода одиночества оказались неожиданно приятными. Тамара записалась в спортзал, начала учить английский онлайн, даже подумывала завести кота. Работа в бухгалтерии крупной строительной компании приносила стабильный доход, а свободные вечера можно было посвящать себе.
Но в один мартовский вечер зазвонил телефон. Брат Сергей.
— Тамара? Слушай, тут такое дело…
Тамара сразу насторожилась. Сергей звонил очень редко — последний раз, когда умер отец, десять лет назад. Значит, что-то случилось.
— Мама совсем плохо стала. Почти не ходит, всё забывает. А тут ещё Наташа от меня ушла. Говорит, не собирается ухаживать за чужой матерью. Забрала детей и переехала к своим.
— И что ты предлагаешь? — Тамара уже предвидела ответ, но хотела услышать его вслух.
— Забери её к себе. У тебя теперь много свободного времени, квартира есть.
— А я что? Я же мужчина, мне некогда за ней ухаживать. Да и новая у меня — Ирина. Она ждёт ребёнка. Не могу я ещё и мать на шею вешать.
Значит, мне можешь, — мысленно отметила Тамара. Вслух заявила:
— У меня однокомнатная квартира, Сергей. И работа.
— Пенсия у неё есть. Прибавка к семейному бюджету. Да и вдвоём веселее будет.
Веселее. Тамара представила больную семидесятилетнюю женщину в своей маленькой квартире и вздрогнула.
— Подумаю, — сказала она.
— Да чего думать? Мать есть мать. Приезжай на выходных, забирай.
Ларису Петровну Тамара застала именно в том состоянии, о котором говорил брат. Мать похудела, осунулась, с трудом передвигалась по дому. В доме было грязно — видно, что Сергей особо не заботился об уборке.
— Мам, поедешь со мной? — спросила Тамара.
Мать посмотрела на неё долгим взглядом, в котором читалось многое: и обида на судьбу, и осознание отсутствия выбора, и какая-то тихая благодарность.
— А куда деваться-то, — сказала она. Диван для матери пришлось покупать в день приезда.
