Схема криптофермы.
Воспоминания о том разговоре про «странную голову» звучали в ушах Ольги с болезненной отчетливостью.
Тамара Сергеевна неспешно пролистывала слайды, не произнося ни слова.
Алексей сначала отрицал, а затем перешел к яростным выпадам.
Внезапно вскочил, опрокинув стул. — Прекрати немедленно!
Ты взломала мою почту!
Это противозаконно!
Я подам на тебя в суд! — Подавай, — пожала плечами Тамара Сергеевна. — Но учти, что материалы будут переданы в налоговую.
Им будет интересно узнать о твоей «благотворительности» и доходах от майнинга.
Он замер, тяжело дыша.
Обратился к жене. — Оля!
Ты спокойно наблюдаешь, как эта старая ведьма разрушает нашу семью?
Ты ей больше веришь, чем мне?
Ольга сидела неподвижно.
Каждая фотография, каждая строчка не были просто сведениями.
Это был ключ к множеству моментов, когда она ощущала себя виноватой, неадекватной, глупой.
Это была правда не только о нем.
Это была правда о ней самой, о годах самообмана и унижений.
Когда она подняла взгляд, слез в глазах не было.
Только кристальная ясность. — Я верила тебе, Алексей, — тихо произнесла она. — Каждому твоему слову.
Каждому оправданию.
Верила, когда убеждала себя, что все это выдумка.
Она медленно поднялась. — Спасибо, мама, — сказала, глядя на мужа. — За диагноз.
Взяла сумочку и ключи от машины. — Лечение простое.
Хирургическое удаление.
У тебя есть час на сборы.
Этот час превратился в хаос.
Алексей не собирался собираться — он метался по дому, словно загнанный зверь. — Пожалеешь, Оля!
Без меня ты никто!
Даже счета оплатить не сможешь!
Он рвал провода, швырял вещи на пол.
Это была не попытка собрать необходимое, а акт мести пространству, которое перестало ему подчиняться.
Тамара Сергеевна молча наблюдала.
Ольга стояла у окна, повернувшись спиной.
Ее молчание было страшнее любых криков.
Когда он наконец выволок чемоданы за порог и обернулся в последний раз: — Ещё приползёте ко мне на коленях!
Обе!
Старая дура и ее жалкая дочка!
Дверь захлопнулась.
В доме воцарилась странная пустота.
Ольга медленно отошла от окна.
Не заплакала.
Просто села на пол в коридоре и обхватила колени.
Плечи мелко задрожали.
Тамара Сергеевна опустилась рядом на холодный паркет.
Просто была рядом. — Мама… я такая дура, — прошептала Ольга. — Столько лет… — Не дура, — так же тихо ответила мать. — Ты умела любить.
Он этим пользовался.
Это не твоя вина.
Это его диагноз.
