Эпилог
Прошла неделя.
В магазине цветов, которым владела Анна, царила тишина и прохлада.
В воздухе витали ароматы свежесрезанных тюльпанов и влажной земли — запахи честного труда и умиротворения.
Анна внимательно рассортировывала новую партию цветов, разделяя их по длине стеблей.
Телефон Дмитрия оставался в черном списке уже пятый день — с тех пор, как он отправил сообщение: «Мама требует компенсации морального вреда».
Внезапно прозвенел дверной звонок.
Анна не подняла головы, продолжая работать секатором. — Аня.
Голос Нины Ивановны прозвучал приглушенно и необычайно робко.
Без прежней самоуверенности.
Свекровь стояла у прилавка, одетая в старый плащ.
Золотых украшений на ней не было.
Она выглядела постаревшей, сгорбленной, обычной уставшей пенсионеркой. — Пришли вернуть сдачу? — спокойно спросила Анна, откладывая цветок. — Баню повело, — неожиданно сказала Нина Ивановна. — Дожди были очень сильными.
Крыша совсем протекла.
Сосед Петро заметил и сказал — сгниет сруб, если не перекрыть. — Бывает, — равнодушно ответила Анна. — Петро насчитал сто тысяч.
За материалы и работу.
Нина Ивановна приблизилась.
В её взгляде читалась прежняя жадность, но теперь она скрывалась за маской жалости. — У меня таких денег нет, Аня.
Пенсия будет только через две недели.
А гости разъехались, никто даже ни копейки не подарил.
Валька оставила только шарфик. — И? — Анна встретила её взгляд. — Ну, ты же… — свекровь замялась, не решаясь произнести слово «богатая», но продолжила: — Займи.
Я с пенсии буду отдавать.
По две тысячи.
Анна сняла рабочие перчатки.
В памяти всплыл образ Дмитрия, который так и не пришёл за своими вещами, оставаясь «утешать маму».
Вспомнился тот позорный стол. — Нина Ивановна, — голос Анны был мягким, но решительным. — Банк закрыт.
Лицензия отозвана. — Но крыша течет! — воскликнула свекровь, и в её голосе прозвучали нотки истерики. — Это же родовое гнездо!
Там Дмитрий вырос! — Вы съели своё родовое гнездо, мама.
Вы проглотили крышу вместе с запечённым поросёнком.
Стены ушли на коньяк.
А фундамент вы взорвали фейерверком.
Красиво горело, не правда ли? — Ты жестокая! — выдохнула свекровь. — Я сыну скажу! — Скажите.
Пусть он чинит крышу.
У него есть две руки и две ноги.
Пусть отрабатывает съеденный ужин.
Нина Ивановна постояла ещё минуту, тяжело дыша.
Здесь, среди цветов и прохлады, её манипуляции рассыпались как дым.
Она осознала, что больше не обладает властью.
Никакой.
Повернувшись, она медленно покинула магазин, шаркая ногами.
Анна вернулась к работе.
Она взяла охапку белых гиацинтов и начала создавать новый букет.
Жизнь — это как сад, подумала она.
Если не вырывать сорняки вовремя, они задушат всё прекрасное и живое.
Она избавилась от своих сорняков.
Теперь оставалось лишь поливать то, что действительно ценно.
На улице ярко светило солнце, и день сулил быть плодотворным.
Анна улыбнулась своему отражению в витрине и щёлкнула секатором, отсекая лишний стебель.
Идеально.
