Она продолжала подсчитывать: — Двести пятьдесят… двести восемьдесят тысяч. И еще четыре с половиной сотни мелочью.
Аккуратно сложив деньги в папку, она закрыла её и протянула официанту.
Тот кивнул в ответ и бесшумно ушёл.
В руках Анны осталась тонкая стопка купюр — сдача, примерно пятнадцать тысяч.
Она небрежно засунула их обратно в подарочный конверт. — Что ты натворила?! — пронзительный крик свекрови заставил дрожать хрустальные подвески люстры. — Ты меня ограбила!
Это мои деньги!
Мой подарок!
Гости замерли, застыв с кусочками торта во рту.
Владимир Сергеевич спрятал лицо в ладонях.
Анна поднялась.
Теперь она возвышалась над сидящей свекровью, и в её осанке читалось столько достоинства, что Нина Ивановна невольно отпрянула. — Нина Ивановна, — произнесла Анна громко и чётко. — Мы с Дмитрием копили эти деньги на вашу баню.
Вы мечтали о ней пять лет.
Она сделала паузу, оценивая молчащих родственников. — Но вы предпочли накормить троюродную сестру осетриной и напоить соседей коньяком, вместо того чтобы обзавестись тёплой баней.
Это был ваш выбор.
Вы прожгли свою мечту за один вечер.
Анна бросила перед свекровью полупустой конверт. — Вот ваша сдача.
Пусть купят тазик.
И веник.
На что хватит. — Дмитрий! — завопила свекровь, схватившись за грудь. — Скажи ей!
Она меня опозорила!
Давление подскочило!
Дмитрий поднял на жену взгляд, полный животного страха и просьбы. — Аня, зачем так… при людях… — прошептал он. — Мама же хотела как лучше… — Я? — холодно усмехнулась Анна. — Нет, дорогой.
Это не я.
Это вы.
Она взяла сумочку и, не прощаясь, направилась к выходу.
Никто не осмелился её остановить.
Тишина за спиной стала такой густой, что её можно было резать ножом.
На улице уже потемнело.
Прохладный вечерний ветер ударил в лицо, выдувая из головы запах перегара и дешёвых духов.
Анна вызвала такси.
Через минуту Дмитрий выбежал за ней, без пиджака, взъерошенный. — Ты не можешь просто уехать! — закричал он, схватив её за локоть. — Вернись и извинись!
Маме плохо!
Анна стряхнула его руку, будто отталкивая грязную тряпку. — Если ей плохо — вызывай скорую.
Если тебе плохо — выпей ещё водки.
Ты это умеешь. — Ты понимаешь, что теперь вся родня будет нас обсуждать?! — Пусть говорят.
Зато баню обсуждать не будут.
Её просто не будет.
Такси подъехало.
Анна открыла дверь. — Я домой, Дмитрий.
Вещи твои соберу утром.
Ключи оставишь у консьержа.
Если сейчас пойдёшь обратно к тому столу — можешь там и остаться жить.
Дмитрий застыл с открытым ртом.
Он переводил взгляд с жены на окна ресторана, где бушевала его мать.
Привычка подчиняться матери тянула его назад, в душный зал.
Анна не стала ждать его решения.
Она села в машину и захлопнула дверь.
