Тяжёлая дубовая дверь ресторана «Каролино-Днестровский» с трудом открылась, словно сопротивляясь тому, чтобы впустить внутрь случайных посетителей.
Из глубины зала донёсся плотный, оглушительный гул голосов, который перебивался звоном бокалов и навязчивым ритмом эстрадных мелодий.
Анна остановилась на пороге, ощущая, как тяжёлый букет из пятидесяти бордовых роз тянет её руку вниз.
Она осмотрелась, ища уютный угловой столик на четверых, который они забронировали неделю назад.
Но вместо него в центре зала, под огромной хрустальной люстрой, располагался длинный стол в форме буквы «П».
За ним уже разместилось не менее двадцати человек, и эта разношёрстная компания совсем не соответствовала понятию «тихий семейный ужин». — Дмитрий, — обратилась Анна к мужу, её голос звучал спокойно, но в нём уже проскальзывала стальная решимость. — Скажи, что мы ошиблись дверью.
Дмитрий нервно поправил воротник рубашки, стараясь не встречаться с её взглядом.
Его лицо покрылось красноватыми пятнами, что всегда выдавало у него крайнюю степень страха перед неминуемым скандалом. — Аня, мама так решила в последний момент… — пробормотал он, глядя в пол. — Всё-таки юбилей, круглая дата.
Нельзя же обижать родню, они специально приехали из области.
Анна перевела взгляд на стол.
Собравшиеся были очень разными: женщины в блестящих платьях с люрексом, мужчины, которые уже расслабили галстуки, и какие-то смутно знакомые соседи с дачи.
Во главе этого застолья, словно купчиха с картин Кустодиева, сидела Нина Ивановна.
На ней было платье цвета «фуксия», которое безжалостно облегало её полную фигуру, а на шее сверкало крупное ожерелье — явно бижутерия, но с претензией на роскошь.
Увидев сына и невестку, именинница театрально взмахнула руками, заставив звякнуть многочисленные браслеты на запястьях. — Вот и они! — её громкий голос заглушил даже музыку. — Дорогие гости, встречайте!
Наши главные спонсоры прибыли!
Внутри у Анны всё сжалось в тугой комок, но выражение лица оставалось неподвижным.
Она крепче сжала ручку сумки, где находился плотный конверт с деньгами.
Триста тысяч гривен — сумма, которую они с Дмитрием копили полгода, экономя на отдыхе и развлечениях.
Нина Ивановна всё уши прожужжала, что старая баня на участке вот-вот развалится, и ей стыдно перед соседкой Ольгой Викторовной, у которой уже стоит новый сруб.
Это был целенаправленный подарок, мечта о комфорте, завернутая в красивую бумагу. — Чего вы стоите в дверях?
Проходите, родные! — подошла свекровь, распространяя вокруг себя облако тяжёлых, сладких духов. — Анечка, почему ты такая бледная?
Улыбнись, ведь праздник!
Она крепко схватила букет, не глядя на цветы, и тут же передала его одному из официантов, словно это был ненужный веник. — Нина Ивановна, — тихо сказала Анна, стараясь говорить только с ней. — Мы не рассчитывали на банкет.
У нас с собой только подарок.
Глаза свекрови на мгновение сузились до колючих щёлочек, но губы продолжали растягиваться в приторной улыбке. — Ой, брось эти глупости! — махнула она рукой, словно отгоняя надоедливую муху. — Карточкой расплатишься — и дело с концом.
Что тут сложного?
У тебя же бизнес, три магазина!
Она специально повысила голос, чтобы услышали сидящие рядом тётушки с высокими причёсками. — Слышите, девочки?
Моя невестка богатая, у неё собственные цветочные салоны!
Свекровь заказала ресторан на двадцать человек и сказала: «Платит невестка, она богатая», но теперь пожалела, что решила проверить моё терпение.
Гости одобрительно загудели, поднимая бокалы с янтарным и явно дорогим напитком.
С дальнего конца стола кто-то крикнул: «Молодёжь нынче зажиточная, не то что мы!».
Анна подошла к столу, ощущая себя героиней абсурдного спектакля.
Ей выделили место рядом с отцом Дмитрия, Владимиром Сергеевичем.
Свёкор сидел тихо, сгорбившись, и казался совсем маленьким на фоне своей громогласной супруги.
Он виновато улыбнулся Анне и тут же уткнулся в тарелку, стараясь остаться незаметным. — Гарсон! — выкрикнула Нина Ивановна, щёлкнув пальцами. — Всем шампанского!
И французского коньяка, того, что «Хеннесси»!
Празднуем!
Официанты начали суетиться, наполняя стол новыми блюдами.
Это были не простые салаты, а настоящие горы еды: горячего копчёного осетрина, икра в хрустальных вазочках, запечённый поросёнок с румяной корочкой.
Анна смотрела на это гастрономическое изобилие и считала в уме.
Цены в «Каролино-Днестровском» славились своей жестокостью.
Дмитрий сел рядом, налил себе полную рюмку водки и выпил её одним глотком, даже не закусив.
Его руки мелко дрожали. — Ты знал, насколько всё масштабно? — спросила Анна, глядя на профиль мужа. — Мама сказала, что пригласит пару подруг… — пробормотал он, не поднимая глаз. — Аня, не начинай, ладно?
Не позорь меня перед роднёй.
Заплатим, а потом разберёмся. — Разберёмся? — повторила она, и её голос, наполненный холодом, заставил Дмитрия вздрогнуть. — Ты хочешь, чтобы я оплачиваю чужие амбиции за счёт денег, которые мы копили на стройку? — Это же для мамы… — пробормотал он.
Напротив сидела тётя Дмитрия, Ольга Викторовна, с аппетитом обгладывающая куриную ножку.
Жир стекал по её подбородку, но она, казалось, этого не замечала. — Я ей говорю: Галя, бери от жизни всё! — рассказывала она соседке. — Пока невестка платит, надо жить!
У них денег куры не клюют, стол накрыли — и что с того?
Каждое слово, произнесённое за этим столом, было пропитано завистью и потребительством.
