— Поставь вазу на место, — произнесла Тамара Сергеевна с металлическим оттенком в голосе.
Оля даже отпрянула от тумбы с тяжёлой вазой в руках, испугавшись, что её застали в самый неподходящий момент.
Бабушка сидела в высоком кресле из красного дерева, обитого красной тканью с золотыми вензелями, повернувшись спиной к коридору и читая книгу.
Оля двигалась настолько тихо, что слышала лишь собственное дыхание. — Поставь, поставь вазу.
— Она тебе не принадлежит. — Какая тебе разница? Ты всё равно скоро уедешь на кладбище, а я продам всё это! — с грохотом опустив вазу на полку, внучка сжала кулаки перед собой и обернулась.
Но бабушка так и осталась сидеть спиной к коридору.
Оля выдавила лишь злое «У-у-у» и, хлопнув входной дверью, выскочила на лестничную площадку.
Тамара Сергеевна закрыла книгу и медленно поднялась.
Сделав пару шагов, пожилая женщина оказалась у окна.
Она не тронула тюль и штору, только встала так, чтобы её не было видно, но открывался хороший вид на двор.
Оля вышла с опущенной головой и руками в карманах, подошла к тарахтящему автомобилю Коблево.
В том же вишнёвом цвете, в котором он приезжал вчера.
Тамара Сергеевна неодобрительно покачала головой, поправила шаль на плечах и поджала губы, погрузившись в раздумья.
Из машины никто не выходил, когда Оля подошла к водительской двери, лишь опустилось стекло, и появилась требовательная рука в олимпийке.
Когда рука ничего не получила, хозяин автомобиля явно рассердился, нажал на газ и резко тронулся с места, оставив девушку стоять в клубах дыма.
Через пять минут Оля вернулась домой, быстро прошла мимо гостиной, хлопнула дверью своей комнаты и не выходила оттуда до вечера.
Тем временем пожилая женщина, сидя в кресле, обрадовалась — ещё один день она выиграла.
***
С дочерью, матерью Оли, Тамаре Сергеевне всегда было трудно.
Нина обладала своенравным и даже сложным характером.
Она появилась на свет, когда Тамаре уже было за сорок — поздний, долгожданный и выстраданный ребёнок.
Девочку баловали и не отказывали ни в чём, когда была возможность.
В подростковом возрасте её было невозможно удержать.
Отец, считавший, что дочь со временем перерастёт проблему, оставил Нину в покое, тем более что сам много времени проводил в командировках и на работе в парткоме.
А вот Тамара Сергеевна придерживалась иного мнения.
В итоге Нина просто сбежала из дома, как только ей исполнилось восемнадцать.
Барабанщик из какой-то местной группы прокатил Нину буквально и в переносном смысле, а потом оставил в небольшом городке.
Домой дочь возвращаться отказалась, даже узнав о беременности, лишь позвонила отцу и попросила денег.
Тамара Сергеевна, стоявшая рядом с мужем в тот момент, заявила, что денег ей дадут лишь на билет домой и ни копейки больше.
Дочь, разумеется, согласилась, родители отправили деньги, но она не вернулась.
В короткой телеграмме домой через семь месяцев, состоявшей из одного слова, Ирина сообщила всё: что она жива, что родители стали бабушкой и дедушкой, и что родилась девочка — «внучка».
Отец так обрадовался этой новости, что купил ящик белого вина и принялся отмечать.
Он приглашал к себе домой знакомых и незнакомых, ходил и всем рассказывал, что стал дедушкой.
Сердце его остановилось на второй неделе празднований — не выдержало.
Дочь на похороны не приехала.
Она больше не звонила, не писала и никак не давала о себе знать.
Тамара Сергеевна винила себя во всём случившемся, полагая, что слишком давила на дочь.
Каждый день, собираясь на работу или возвращаясь с неё, она выглядывала из окна кухни на улицу, надеясь, что Нина вернётся, думая и коря себя.
Ждала.
Она писала во всевозможные инстанции, используя связи мужа, чтобы найти дочь, но везде получала стандартные и сухие ответы — такой не числится.
С выходом на пенсию радости не прибавилось.
Колени ныли, суставы болели, работать становилось всё тяжелее, и Тамара Сергеевна уволилась.
Одиночество угнетало и давило.
А годы летели.
Летом она съездила к сестре.
Но у той свои дела, заботы, внуки.
Сестра предлагала остаться, но Тамара махнула рукой и уехала домой.
Вернувшись, на лестничной площадке перед дверью своей квартиры Тамара Сергеевна увидела девушку, прислонившуюся к стене и, похоже, спавшую.
— Вам плохо? — осторожно тронула она незнакомку за плечо.
Девушка открыла глаза и стала их тереть.
— Вам плохо? — повторила пожилая женщина.
Девушка, которой было не больше шестнадцати, сняла капюшон и поднялась.
— Тамара Сергеевна? — обратилась она к женщине.
— Да, это я.
— А я Оля, ваша внучка, открывайте дверь, а то я уже в туалет хочу.
— Кто? — удивлённо спросила женщина.
Тамара Сергеевна несколько раз быстро повернула ключ.
Оля не стала ждать приглашения и быстро вошла внутрь.
— Хороши хоромы, не скучно одной тут шуршать? — девушка прошла в просторную прихожую, быстро сняла кроссовки и, не спросив разрешения, направилась в ванную.
Тамара Сергеевна осталась стоять в дверном проёме, прижав руки к груди.
