— Ну и неловкий же ребёнок! — резко произнёс Дмитрий, в голосе звучало холодное презрение.
Он даже не взглянул на мальчика, сразу обернулся к Тамаре, словно требуя от неё немедленных мер. — Совсем не умеет ничего делать?
Постоянно что-то ломает и пачкает.
Эти слова прозвучали как удар в лицо.
Тамара заметила на лице сына выражение страха и стыда, глаза его наполнились слезами.
В этот момент она увидела всё предельно ясно: он вовсе не хочет её ребёнка.
А она сама нужна ему?
Как ещё можно назвать её, если не кукушкой?
Игоря Тамара забирала к себе только по выходным, но так было не всегда.
Раньше они жили вдвоём, и хотя усталость преследовала её постоянно, иногда она всё же чувствовала счастье.
Отца у Игоря не было — тот ушёл, узнав о беременности Тамары.
Тогда Марина поддержала её и сразу предложила: — Если хочешь, приезжай домой, я всегда готова о вас позаботиться.
Но Тамара только что оформила ипотеку — отец помог с первоначальным взносом, словно пытаясь компенсировать своё отсутствие в её жизни, поэтому возвращаться в Умань ей не хотелось.
Она решила, что как-нибудь справится: получила достойные декретные, подрабатывала на дому, почти не обращаясь к родителям за деньгами.
В целом она успешно справлялась со всеми трудностями.
Кроме одиночества.
Самые тяжёлые моменты наступали вечером: работа выматывала, Игорь капризничал и не хотел ложиться спать.
Она едва сдерживала раздражение, рассказывала ему сказки с дрожащим голосом и ненавидела себя за это.
Когда же он засыпал, наступала гнетущая тишина.
Тамара стояла посреди кухни, глядя на немытую посуду, и ощущала, как одиночество накатывает холодной волной.
Она буквально чувствовала его физически: оно давило на виски, сжимало горло.
Ей было тридцать, и её жизнь сводилась к трём точкам: офис, детский сад, квартира.
Между ними — постоянные преграды.
Места для чего-то и кого-то ещё не было.
Однажды мама позвонила и сказала: — Держись, дочка.
Я уже собираю чемоданы.
Тамара растерялась. — Куда? — Переезжаю.
Продала квартиру.
Буду искать новую неподалёку от тебя.
Иначе всю жизнь будешь одна, как и я.
Марина посвятила Тамаре всю свою жизнь и не хотела рушить её ради того, что у дочери не складывается личное счастье. — Мама, не надо!
Я справлюсь! — возражала Тамара.
Но Марина уже приняла решение, а её решения были как ледник — если сдвинутся, остановить невозможно.
Через три дня Марина появилась на пороге с двумя большими сумками с подарками. — Ну и где мой главный мужчина?
Игорёк!
Бабуля приехала!
Она ворвалась в квартиру, словно ураган, уничтожая атмосферу одиночества и уныния.
В воздухе заиграли знакомые жасминовые духи и запах свежих пирогов, которые она, конечно, привезла с собой.
Первые дни напоминали сказку.
Горячие ужины, выглаженная одежда, Игорь, сияющий от заботы.
Тамара впервые за долгое время отправлялась на работу без чувства, что что-то важное осталось дома.
Она даже позволила себе задержаться, чтобы закончить презентацию.
Но вскоре сказка сменилась тем, от чего Тамара когда-то уехала в Кременчуг: мама взяла управление в свои руки.
Хотя она не ругалась, только мягко замечала, но для Тамары всё было не так: кружка стояла не на месте, суп пересолен, Игоря слишком легко одевает, зачем ему секция рисования, лучше шахматы… Тамара ощущала, как её жизнь медленно растворяется в материнской картине правильного.
Она превратилась в гостя в собственном доме, а Марина всё повторяла: — Давай я возьму это на себя, а ты хоть вздохнёшь свободно.
Нужно же тебе наконец подумать о себе.
О личной жизни и речи нет.
Лучше зарегистрируйся на сайте знакомств и сходи на свидание.
Как-то вечером, разливая чай, мама неожиданно сказала: — Я уже квартиру нашла.
Рядом, через два дома.
Посмотрела сама.
Буду покупать.
Тамара подумала, что теперь всё наладится, и порадовалась, какая у неё замечательная мама — не стала долго искать и выбрала жильё специально рядом, чтобы Тамаре было удобнее.
Но радость была преждевременной — едва мама переехала, как заговорила о том, что Игорю лучше жить с ней. — Ты хоть вздохнёшь свободно! — сказала она.
Тамара не умела спорить с мамой.
И даже поверила: а может, мама права?
К тому же, это же только будни, она и так видит сына вечером, а на выходные забирает к себе, и всё.
В первый же вечер одиночество вернулось с удвоенной силой.
Алина молча вышла на балкон.
Улица жила своей жизнью: гудели машины, в окнах зажигался свет.
Она прижалась лбом к холодному стеклу, пытаясь понять: разве это и есть то самое «вздохнуть свободно»?
