Тамара Сергеевна молчала, нервно облизывая губы.
Наконец, тихим голосом произнесла: — Твоя мама была очень одинокой женщиной.
Ей хотелось, чтобы кто-то о ней заботился. — И вы согласились присматривать за квартирой? — Нет, не за квартиру!
Я искренне её любила… — Настолько искренне, что сразу после похорон выгоняете её сына?
В комнате воцарилась тишина.
Пьяный мужчина, лежащий на матрасе, что-то бормотал во сне.
Тамара Сергеевна опустилась на край кровати и закрыла лицо руками. — Нам некуда идти, — тихо произнесла она. — Барак снесут, детей рядом нет, муж спился.
Я думала, если Валя умрёт, мы переедем в её квартиру.
Там будет хорошо. — А как насчёт долга?
Про расписку? — Расписку она сама написала.
Я не заставляла.
Просто сказала: если хочешь, чтобы я ухаживала, помоги чем можешь.
У неё не было денег, поэтому она и предложила расписку.
Игорь выключил диктофон.
Всё стало ясно.
Умирающая мать, охваченная страхом одиночества, согласилась отдать единственное, что у неё осталось — квартиру — в обмен на заботу и внимание. — Тамара Сергеевна, а если я предложу вам деньги?
Сто пятьдесят тысяч наличными.
Вы откажетесь от наследства?
Глаза женщины загорелись, но она покачала головой: — Квартира стоит дороже. — Двести тысяч. — Материнскую любовь не купишь, — с достоинством ответила Тамара Сергеевна, хоть голос её и дрогнул.
Игорь понял: она согласится.
Осталось лишь найти нужные деньги.
Он встал и направился к двери. — Подумайте до завтра.
Двести тысяч гривен — последнее предложение.
Вечером он позвонил Ольге. — Можешь одолжить денег?
Верну через полгода с процентами. — Сколько именно? — Двести тысяч.
Ольга помолчала. — Игорь, я понимаю, как тебе тяжело, но такую сумму…
У нас ипотека, ребёнок.
Муж не поймёт. — Понятно.
Извини, что побеспокоил.
Он обзвонил всех знакомых, с кем поддерживал связь.
Никто не мог помочь такой суммой.
К утру стало понятно: денег взять негде.
Игорь снова приехал в родительский дом.
Тамара Сергеевна встретила его с надеждой в глазах. — Ну что, нашёл деньги? — Нет, — честно ответил он. — Таких денег у меня нет.
Лицо женщины стало суровым. — Тогда до свидания.
Завтра привожу своих, будем переезжать.
Игорь прошёл в мамину комнату.
Здесь всё ещё чувствовался запах её духов и лекарств.
На тумбочке лежала недочитанная книга, очки, фотография, на которой они с мамой обнимались на даче.
Он сел на край кровати и заплакал.
Впервые за много лет — рыдал, как ребёнок, которому больно и страшно.
Плакал о том, что не успел сказать маме главного: как сильно любил её.
Плакал о потерянном доме, о доверии, которое оказалось таким хрупким. — Мама, прости меня, — шептал он. — Прости, что был плохим сыном.
Прости, что не приезжал чаще.
Я думал, что у нас ещё есть время…
В дверях появилась Тамара Сергеевна.
Увидев плачущего мужчину, остановилась. — Вали чёрт, не реви тут, — сказала она, но голос стал мягче.
Игорь поднял голову. — Знаете, что самое страшное?
Не то, что я остался без дома.
А то, что мама думала: я её не люблю.
Что я бросил её умирать одну. — Да не думала она ничего такого, — неожиданно произнесла Тамара Сергеевна. — Всё время про тебя говорила.
Как ты в Харькове успехи делаешь, какой молодец.
Очень гордилась. — Тогда почему переписала завещание?
Женщина помолчала, затем села на стул у окна. — Она боялась.
Боялась умереть одна в больнице.
