Он неуклюже, но с усердием подметал дорожки, прижимая щётку локтем к боку.
Собирал бумажки и окурки, словно робот-однорукий бандит.
Лицо его было испарено от боли и напряжения, но он не отступал.
Его недавно женившаяся жена, Наташа — женщина с золотыми руками и крепким характером, работавшая поваром в школьной столовой — каждый вечер ругала его: — Алексей, ты совсем с ума сошёл!
Рука срастётся криво — всю жизнь будешь мучиться!
Остался бы дома!
Но он лишь отмахивался здоровой рукой: — Не могу, Наташ.
Стыдно.
Двор нашего дома — это как моя хата.
Не могу смотреть на хаос.
Бабушки на лавочках, те самые, кто его так любили, наблюдали за его страданиями.
Они видели, как он, бледный, стиснув зубы, пытался одной рукой загрузить мусорный мешок в контейнер.
Они замечали его молчаливое упрямство и доброту, которая даже сквозь боль просвечивала в улыбке, брошенной пробегающим детям.
И они стали шептаться.
Озабоченно, серьёзно, по-хозяйски.
И произошло чудо.
Однажды утром на дверях каждого подъезда, на досках объявлений и даже на некоторых машинах появились самодельные листовки.
Напечатанные на кривом принтере или написанные дрожащей, но уверенной старческой рукой. «Дорогие соседи! — говорилось в них. — Наш дворник Алексей, который всегда заботился о чистоте нашего двора, получил травму, спасая живое существо.
Он не может сидеть сложа руки и продолжает трудиться, рискуя здоровьем.
Давайте поддержим его!
Приглашаем всех на субботник!
Сделаем наш двор чистым ВМЕСТЕ!» Эта новость разлетелась по всем квартирам, этажам.
Она проникла в самые чёрствые сердца.
И в назначенный день субботника случилось нечто удивительное.
С самого утра двор заполнили люди.
Не десятки — сотни!
Вышли все: молодые отцы с детьми на плечах, офисные сотрудники, сменившие галстуки на рабочие перчатки, подростки, отложившие телефоны, старики, достававшие с балконов грабли и лопаты советских времен.
Бабушки устроили «штаб» у парадного входа, организуя работу.
Кто-то принес из гаража мощный воздуходув, кто-то раздавал мусорные мешки, купленные на свои деньги.
Кто-то вынес на балкон колонку и включил бодрый, жизнеутверждающий русский рок, под который работать было веселее.
Сам Алексей стоял посреди этого кипящего муравейника добра и смотрел на всё широко раскрытыми глазами.
Он пытался взять веник — но его мягко отстраняли.
