Анна написала Илье: «Квартира моя. Съезжай в течение месяца». Он позвонил почти сразу, крича, что это незаконно и собирается идти в суд. Она молчала, выслушивая. Потом спокойно сказала: — Ты перестал платить ипотеку. Банк бы забрал эту квартиру у нас обоих. Я предотвратила потерю. И теперь это мой дом.
Илья пытался оспорить решение в суде, но без результата. Спустя три недели он съехал, забрав вещи, когда Анны не было дома. Тамара Ивановна написала: «Ты разрушила нашу семью. Это тебе ещё припомнится». Анна заблокировала её номер.
Ремонт выполняла бригада, а прораб Артём был мужчиной около тридцати пяти лет — молчаливым, с усталыми глазами. Работал он чётко, не отвлекаясь на разговоры. Однажды, когда Анна сидела на подоконнике и наблюдала за процессом, он заметил: — Редко встречаю, чтобы женщина сама всё решала. Обычно за дело берутся мужья. — У меня нет мужа, — ответила она. — Понятно, — кивнул Артём и продолжил работу.
Через месяц ремонт был завершён. Анна стояла в светлой, чистой квартире, пропахшей краской. Это была её квартира — без Ильи, без его матери, без чужих голосов. Артём пришёл в последний раз за инструментом и протянул визитку: — Если что, звони. Она позвонила через неделю — не по делу. Встретились в кафе и разговорились. Артём выслушал её историю, не прерывая и не давая советов. Потом сказал: — Ты сильная. Это редкость.
Анна впервые за долгое время улыбнулась по-настоящему.
Через полгода Илья написал поздно вечером. Анна сидела на кухне с ноутбуком, Артём что-то рисовал рядом. В сообщении было: «Мать заболела. На лечение денег нет. Можешь помочь?» Она взглянула на экран, потом на Артёма. Он прочитал сообщение, поднял глаза: — Что будешь отвечать? — Ничего, — сказала Анна и заблокировала номер. — Тамара Ивановна всегда говорила, что семья — святое. Пусть сын заботится о ней.
Илья больше не выходил на связь. По знакомым Анна узнала, что он снимает однушку с матерью, работает на двух работах и с трудом сводит концы. Тамара Ивановна жаловалась всем, что невестка отняла у них дом.
Анна не испытывала ни жалости, ни злорадства — лишь пустоту там, где раньше было что-то важное. Они сделали свой выбор, и она тоже выбрала — встать на сторону себя.
