В ушах зазвучали резкие, раздражающие гудки.
Я вновь завёл трактор, сердце бешено колотилось.
Я мчался быстрее, чем когда-либо прежде, не обращая внимания на выбоины и грязевые всплески из-под колес.
Подъезжая к дому, передо мной предстала устрашающая картина: старый тополь лежал на земле, его вершина врезалась в крышу, разрушив её, а массивный ствол проломил стену и рухнул прямо на кухню.
Ту самую кухню, где моя жена должна была накрывать на стол.
В этот момент из-за угла дома, из-под навеса сарая, выбежали две фигуры.
Моя Ольга, бледная и дрожащая, и наш Дмитрий, прижавшийся к её ноге.
Они были живы.
Они остались невредимы, за исключением страха, застыла в их широко открытых глазах.
Они услышали мой отчаянный крик по телефону и смогли выскочить из дома буквально за секунду до того, как огромное дерево рухнуло на наше жилище.
Я выскочил из кабины и бросился к ним, крепко обнял обоих, ощущая, как по телу пробегает дрожь.
И только тогда я вспомнил о камне.
Проверил карман.
Камень снова был холодным.
Обычным, гладким и холодным булыжником, который никак не выдавал следов недавнего жара.
Вечером, когда первые эмоции улеглись, когда соседи помогли нам хоть как-то расчистить завал и мы собрались за столом на временно устроенной веранде, я рассказал жене всю историю.
Историю о жарком дне, о старухе Тамаре и о странном подарке — камне-предсказателе.
Ольга внимательно слушала, не прерывая, и сначала на её лице читалось сомнение, но по мере моего рассказа выражение сменялось глубокими и сосредоточенными размышлениями. — Если бы не твой звонок… — тихо произнесла она, глядя в сторону разрушенной кухни. — Если бы не твой испуганный голос… Я как раз накрывала на стол.
Мы с Дмитрием были бы там… за этим столом… Она не закончила фразу, но я всё понял.
Мы сидели молча, крепко сжавшись за руки, и в этой тишине звучала целая вселенная пережитого ужаса и безграничной благодарности.
На следующий день я отправился в отдалённый хутор Сосница, чтобы отыскать ту самую Тамару.
Мне указали на маленький, почти игрушечный домик на окраине поселения, у самого леса.
Я постучал в покосившуюся дверь. — Заходи, Игорь, — раздался знакомый хриплый голос. — Я знала, что ты сегодня приедешь.
Проходи, не стесняйся.
Я переступил порог.
Она сидела за простым деревянным столом и смотрела на меня своими белёсами, но проницательными глазами. — Спасибо вам, — выдохнул я, чувствуя, как в горле застрял комок. — Вы спасли мою семью.
Вы спасли их. — Не я, милок, — покачала она головой. — Камень предупредил тебя.
А ты поступил правильно, по-человечески — не о себе думал в тот момент, не о собственной безопасности, а о своих самых близких, о семье своей.
Вот в этом и заключается настоящая сила. — Откуда у вас этот… дар? — спросил я, садясь на табурет напротив.
Она глубоко вздохнула, и её взгляд устремился куда-то вдаль, словно она разглядывала нечто далёкое и невидимое для обычных людей. — С самого рождения.
Мать моя такой же была, и бабушка её.
Мы видим свечение жизни и замечаем, когда оно начинает угасать, когда приближается конец.
Только обычно молчим, понимаешь?
Кому хочется знать заранее свой последний час?
Это тяжёлое знание.
Но ты… ты поступил по-доброму, просто так, от чистого сердца, не ожидая ничего взамен.
Тех, кто подобен тебе, нужно поддерживать и помогать. — А камень? — не унимался я. — Что это за камень? — Обычный камень, речной.
В нём нет ничего особенного.
Но я его заговорила, настроила на твою судьбу, на твою жизнь.
Теперь он связан с ней невидимой нитью.
Если нагреется — значит, надвигается самая тёмная беда.
Но знай, Игорь, его сила не безгранична.
Он может сработать только один раз. — Один раз? — переспросил я, и сердце вновь сжалось. — Но он уже сработал!
Вчера… Тамара улыбнулась.
Её улыбка была лёгкой, но в глазах читалась печаль. — Предупреждение сработало.
Ты же отвёл смерть, перехитрил её, изменил то, что казалось неизбежным.
